Неточные совпадения
— Расчет один, что дома живу, не покупное, не нанятое. Да еще всё
надеешься, что образумится
народ. А то, верите ли, — это пьянство, распутство! Все переделились, ни лошаденки, ни коровенки. С голоду дохнет, а возьмите его в работники наймите, — он вам норовит напортить, да еще к мировому судье.
— Помилуйте, — говорил я, — ведь вот сейчас тут был за речкою Казбич, и мы по нем стреляли; ну, долго ли вам на него наткнуться? Эти горцы
народ мстительный: вы думаете, что он не догадывается, что вы частию помогли Азамату? А я бьюсь об заклад, что нынче он узнал Бэлу. Я знаю, что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил, — и если б
надеялся собрать порядочный калым, то, верно, бы посватался…
Да и матушка не
надеялась, что он сумеет занять гостя, и потому пригласила дядю, который в качестве ростовщика со всяким
народом водился и на все руки был мастер.
— Господа, я
надеюсь, что здесь собрался все свой
народ и никто не вынесет сору из избы, — начал он, отчеканивая слова.
— Всё от слабости духовной и от невежества. Ты человек ученый. Я на тебя
надеюсь. Поезжай, созови и при
народе разъясни.
А то всё хлещутся, а в
народе за них спор пошел: одни говорят: «Чепкун Бакшея перепорет», а другие спорят: «Бакшей Чепкуна перебьет», и кому хочется, об заклад держат — те за Чепкуна, а те за Бакшея, кто на кого больше
надеется. Поглядят им с познанием в глаза и в зубы, и на спины посмотрят, и по каким-то приметам понимают, кто надежнее, за того и держат. Человек, с которым я тут разговаривал, тоже из зрителей опытных был и стал сначала за Бакшея держать, а потом говорит...
— Глас
народа, говорит пословица, глас божий. Во всякой сплетне есть всегда тень правды, — начал он. — Впрочем, не в том дело. Скажите вы мне… я вас решительно хочу сегодня допрашивать и
надеюсь, что вы этим не обидитесь.
Давно ли со всех сторон стекались мирские приговоры об уничтожении кабаков, как развратителей нашего доброго, простодушного
народа, — и вот снова отовсюду притекают новые приговоры, из коих явствует, что сельская община, в сознании самих крестьян, является единственным препятствием к пышному и всестороннему развитию нашей производительности!» Да, я ждал всего, я
надеялся, я предвкушал!
Надеются, что
народ наш, тёмный и пьяный, позволит подкупить себя вином и деньгами и проведёт в покои царя тех, кого ему укажут предатели либералы и революционеры, а укажут они
народу жидов, поляков, армян, немцев и других инородцев, врагов России.
Народ, еще неопытный в таких волнениях, похож на актера, который, являясь впервые на сцену, так смущен новостию своего положения, что забывает начало роли, как бы твердо ее ни знал он; надобно непременно, чтоб суфлер, этот услужливый Протей, подсказал ему первое слово, — и тогда можно
надеяться, что он не запнется на дороге.
— Частенько-таки я в последнее время такие слова слышу, но, признаюсь, удивляюсь. По-моему, ежели
народ оплошал, да еще вы случаев упускать не будете — ведь этак он, чего доброго, и вовсе оплошает. Откуда вы тогда барыши-то свои выбирать
надеетесь?
Надеемся быть несколько счастливее теперь, при появлении новой книжки рассказов Марка Вовчка, еще более любопытных для нас, так как они взяты из жизни
народа великорусского.
Но, даже принимая все эти факты, мы
надеемся, при помощи некоторых дополнительных соображений, прийти не к отчаянию в жизненных силах
народа, не к убеждению в бесконечности его апатии и неспособности к общественным делам, а к выводам совершенно противоположным.
«Молодая Россия» рассчитывала, что никакой другой, а именно этот самый возглас будет греметь в устах
народа, когда этот
народ пойдет делать революцию с его плотничьими топорами. Она даже с полной уверенностью заявила: «мы-де
надеемся на сочувствие
народа».
— Да, точно: исполин просыпается! — отозвался ей Устинов! — да только проснется-то он вовсе не так и не за тем, как ждут и
надеются господа Фрумкины!.. Любители
народа!.. Показать бы их теперь этому
народу! Пускай бы послушали, не кричит ли он по их рецепту: «да здравствует молодая Россия и русская социально-демократическая республика!»
— Опять же и то взять, — опять помолчав, продолжал свое нести Фадеев. — Только что приказали вы идти каждому к своему месту, слепые с места не шелохнулись и пуще прежнего зачали буянить, а которы с видами, те,
надеясь от вашего здоровья милости, по первому слову пошли по местам… Самым главнеющим озорникам, Сидорке во-первых, Лукьяну Носачеву, Пахомке Заплавному, они же после в шею наклали. «Из-за вас, говорят, из-за разбойников, нам всем отвечать…»
Народ смирный-с.
— Да, случай и обобщения; а только, по правде сказать, не понимаю: почему вы против обобщения случаев? На мой взгляд, не глупее вас был тот англичанин, который, выслушав содержание «Мертвых душ» Гоголя, воскликнул: «О, этот
народ неодолим». — «Почему же?» говорят. Он только удивился и отвечал: «Да неужто кто-нибудь может
надеяться победить такой
народ, из которого мог произойти такой подлец, как Чичиков».
Русский
народ и правительство доживали ту эпоху, которую можно назвать эпохою отсутствия сознания законности. Мало кто верил или
надеялся на силу закона. Боялись лиц, облеченных правительственною властью, без всякого к ним внутреннего уважения, и то только тех, которые заявили о себе каким-нибудь энергичным действием, хотя бы и не вполне законном. Существовало полное убеждение, что произвол и сила личности выше всякого закона.
«Необходимо, чтобы
народ узнал нужду и сам бы сократил свои расходы, — говорят представители администрации, — а то теперь всё, что требуется земствами, всё, что говорится в собраниях, передается в искаженном виде
народу, и крестьяне
надеются на такую помощь, которую они не могут получить.
Впоследствии
надеюсь разъяснить все это в надлежащей подробности.]; но и в течение стольких веков эти секты не успели сродниться с русским
народом, доселе представляются они большинству его чуждым, несообразным с обычной русской жизнью явлением.
—
Народ всё еще
надеется увидать ваше величество.
Лучший из русских старцев накануне моей высылки из России рассказал мне, как к нему ходили каяться коммунисты и красноармейцы, и говорил, что
надеется не на Деникина и Врангеля, а на действие духа Божьего в самом грешном русском
народе.