Неточные совпадения
Последний воротился тогда
в Иркутск сухим путем (и я примкнул к его
свите), а пароход и при нем баржу, открытую большую лодку, где
находились не умещавшиеся на пароходе люди и провизия, предоставил адмиралу. Предполагалось употребить на это путешествие до Шилки и Аргуни, к месту слияния их,
в местечко Усть-Стрелку, месяца полтора, и провизии взято было на два месяца, а плавание продолжалось около трех месяцев.
Таких дураков не
нашлось, и Осип Иваныч победоносно отступил, пообещав отдуть лычагами [Лычага — веревка,
свитая из лыка.] каждого, кто будет бунтовать. Крестьянская толпа упорно молчала. Слышно было, как ноги
в лаптях топтались на месте; корявые руки сами собой лезли
в затылок, где засела, как у крыловского журавля, одна неотступная мужицкая думушка. Гроза еще только собиралась.
В первую минуту генерал даже не
нашелся, что отвечать, а его
свита только переглядывалась — выискался невиданный зверь.
«Когда Разумовский, отец мой, — продолжала она, — приехал
в Петербург, этот Пугачев, тогда еще очень молодой человек,
находился в его
свите.
Король Дуль-Дуль
в сопровождении многочисленной
свиты находился на площади. Сюда привели и трепещущего от страха черного Аго, закованного по рукам и ногам. Громадный котел стоял посреди площади, обдавая близстоящих густыми клубами пара. Вода зловеще шипела и клокотала
в нем. Королевские слуги — герольды — ездили по площади и объявляли народу, что сейчас совершится казнь двух самых злых преступников, которые осмеливались ослушаться воли короля.
Древний и чудотворный этот образ
находился с тех пор
в Благовещенском соборе
в иконостасе, подле царских врат, а через восемь лет после того, по просьбе смоленского епископа Михаила, бывшего
в свите посольства от польского князя Казимира к великому князю Василию III, святыня эта возвращена
в Смоленск, а список с нее оставлен
в Благовещенском соборе.
Во время путешествия императрицы Екатерины
в Киев и Крым
в числе чиновников, составлявших
свиту ее величества,
находился В. П. Головкин.
Он знал, что иноземцы искусные бойцы на мечах (это недавно доказал один литвин, победивший
в поле знаменитого русского бойца единственно ловкостью, отчего Иваном Васильевичем с того времени и строго запрещено было русским биться с иноземцами); он слышал, что
в свите посла
находится такой мастер, и возымел неодолимое желание брать у него уроки.
Во главе поджидавших печальную процессию
находился и Павел Петрович с небольшою
свитой на углу Невского и Садовой. По приближении гроба государь снял шляпу.
В это время за спиной его раздалось громкое рыдание. Он обернулся и увидел, что генерал-майор Зайцев, бывший
в итальянскую войну бригад-майором, плачет навзрыд.
В свите генерал-вахтмейстера
находится Вольдемар из Выборга. Нынешний день он
в шведском мундире, на коне и с оружием. Генерал, шутя, называет его своим лейбшицом [Лейбшиц — телохранитель, сберегательный стрелок или денщик. — См. Воинский Устав.]. Вольдемар усмехается на это приветствие, и
в черных глазах его горит дикий пламень, как у волка на добычу
в темную ночь.
Новгородцы дали ему свое согласие и полную свободу действий при заключении мира, и он со
свитою,
в которой
находился Назарий, отправился к великому князю.
В 10 часов утра
в русский лагерь прибыли императоры с огромной
свитой. Часть четвертой колонны
находилась с Кутузовым
в центре Пражских высот. Подъехав к войску и видя, что солдаты отдыхали у ружей, сложенных
в сошки, государь Александр Павлович удивился...
Вскоре после торжественных крестин Наталья Демьяновна вернулась
в Адамовку, а как скоро графиня Екатерина Ивановна оправилась от родов, оба Разумовские, по приглашению государыни, поехали
в Москву, где
в то время
находился двор.
В свите гетмана
находились: генеральный обозный Кочубей, генеральный писарь Безбородко, гадяцкий полковник Голецкий, шесть бунчуковых товарищей, старший канцелярист Туманский и другие.
В этой
свите находились, между прочим, посланники; австрийский — Кобенцель, французский — Сегюр и английский — Фицгерберт.
Так как
свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе,
находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав
в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось.
И вот молодые художники — все, кто знал Фебуфиса, побросали работы и веселою гурьбой отправились на первую станцию, где надлежало переменять лошадей
в экипажи путешественника и его
свиты. Все они хотели проводить товарища и даже приветствовать его великодушного покровителя.
В числе провожатых
находились и Пик и Мак.