Неточные совпадения
А ведь стоило только
найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя
на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов работы
на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда
нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
— В старой рольне [«Рольней» или «черпальней»
на бумажных
фабриках называется то строение, где в чанах вычерпывают бумагу. Оно
находится у самой плотины, под колесом. — Примеч. авт.].
И потому как человеку, пойманному среди бела дня в грабеже, никак нельзя уверять всех, что он замахнулся
на грабимого им человека не затем, чтобы отнять у него его кошелек, и не угрожал зарезать его, так и нам, казалось бы, нельзя уже уверять себя и других, что солдаты и городовые с револьверами
находятся около нас совсем не для того, чтобы оберегать нас, а для защиты от внешних врагов, для порядка, для украшения, развлечения и парадов, и что мы и не знали того, что люди не любят умирать от голода, не имея права вырабатывать себе пропитание из земли,
на которой они живут, не любят работать под землей, в воде, в пекле, по 10—14 часов в сутки и по ночам
на разных
фабриках и заводах для изготовления предметов наших удовольствий.
Халтура существовали издавна, но под другими названиями, а то и совсем без названий:
находились предприниматели, собирали труппу
на один-два спектакля где-нибудь
на фабрике по заказу и играли. Актеры получали разовые и ездили, причем первые персонажи во втором классе, а вторые — в третьем.
Фабрики — три ситцевых и одна кожевенная —
находились не в самом селе, а
на краю и поодаль.
Фабрика Дэля
находилась в Шотландии,
на берегах Клейда.
Это был жалкий обломок, какая-то кучка случайных существований. Землей выселковцы не занимались. «Родитель», как уже сказано, был кровельщик, один из домовладельцев портняжил, другой — шил сапоги, большинство отдавали «дачи» под летние помещения или содержали нахлебников-студентов,
находясь, таким образом, в зависимости от чужих, «пришлых» людей; некоторые работали
на ближней
фабрике. Было и несколько темных субъектов — более или менее предосудительных профессий.
«Едва вышед из стен училища, я сразу должен был окунуться в житейскую болотину. К чему послужило нам наше образование? Не похоже ли это
на то, как если бы в какой-нибудь для грубого солдатского сукна устроенной
фабрике завели розовый питомник. Вот розы поспели, их срезали и свалили в один угол с грубыми суконными свитками; завянут они там, и не истребить им своим благоуханием запаху сермяги. Я пребываю в отчаянии, в каком и вы, мои друзья и товарищи, вероятно, все теперь
находитесь».
В «Уложении о наказаниях» эта секта отнесена к самым вредным, и не только распространителям ее полагается тяжкое наказание, но даже если бы при отправлении принадлежащими к этой ереси обрядов в той комнате
находился малолетний крестьянин (какого именно возраста, не определено, следовательно, и полугодовой ребенок), то и он отдается в кантонисты, а если неспособен, то
на казенные
фабрики; причем не упомянуто даже и об ограничении такого наказания относительно детей, по рождению принадлежащих к привилегированным сословиям, права которых разрушаются частью при отдаче в кантонисты и совершенно при отдаче
на казенные
фабрики [«Уложение о наказаниях», стр. 219 («Св. Зак.», т. XV).].