Неточные совпадения
Первая война «за просвещение» имела, как уже сказано выше, поводом горчицу и
началась в 1780
году, то есть почти вслед за прибытием Бородавкина в Глупов.
Было то время
года, перевал
лета, когда урожай нынешнего
года уже определился, когда
начинаются заботы о посеве будущего
года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые
годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут
начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то есть конца.
— Вот смотрите, в этом месте уже
начинаются его земли, — говорил Платонов, указывая на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого в пятнадцать
лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот лес и кончился.
Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого.
— Ерунду плетешь, пан. На сей
год число столыпинских помещиков сократилось до трехсот сорока двух тысяч! Сократилось потому, что сильные мужики скупают землю слабых и организуются действительно крупные помещики, это — раз! А во-вторых:
начались боевые выступления бедноты против отрубников, хутора — жгут! Это надобно знать, почтенные. Зря кричите. Лучше — выпейте! Провидение божие не каждый день посылает нам бенедиктин.
Возможно, что эта встреча будет иметь значение того первого луча солнца, которым
начинается день, или того последнего луча, за которым землю ласково обнимает теплая ночь
лета.
Постепенно
начиналась скептическая критика «значения личности в процессе творчества истории», — критика, которая через десятки
лет уступила место неумеренному восторгу пред новым героем, «белокурой бестией» Фридриха Ницше. Люди быстро умнели и, соглашаясь с Спенсером, что «из свинцовых инстинктов не выработаешь золотого поведения», сосредоточивали силы и таланты свои на «самопознании», на вопросах индивидуального бытия. Быстро подвигались к приятию лозунга «наше время — не время широких задач».
— Еще бы вы не верили! Перед вами сумасшедший, зараженный страстью! В глазах моих вы видите, я думаю, себя, как в зеркале. Притом вам двадцать
лет: посмотрите на себя: может ли мужчина, встретя вас, не заплатить вам дань удивления… хотя взглядом? А знать вас, слушать, глядеть на вас подолгу, любить — о, да тут с ума сойдешь! А вы так ровны, покойны; и если пройдут сутки, двое и я не услышу от вас «люблю…», здесь
начинается тревога…
Именно таинственные потому, что были накоплены из карманных денег моих, которых отпускалось мне по пяти рублей в месяц, в продолжение двух
лет; копление же
началось с первого дня моей «идеи», а потому Версилов не должен был знать об этих деньгах ни слова.
Это
началось у меня еще по шестнадцатому
году.
25-го сентября — ровно
год, как на «Палладе» подняли флаг и она вышла на кронштадтский рейд: значит, поход
начался. У нас праздник, молебен и большой обед. Вызвали японцев: приехал Хагивари-Матаса, старший из баниосов, только что прибывший из Едо с новым губернатором.
Он жил тут с семейством
года три и каждый день, пешком и верхом, пускался в горы, когда еще дорога только что
начиналась.
Так закончил свое чтение длинного обвинительного акта секретарь и, сложив листы, сел на свое место, оправляя обеими руками длинные волосы. Все вздохнули облегченно с приятным сознанием того, что теперь
началось исследование, и сейчас всё выяснится, и справедливость будет удовлетворена. Один Нехлюдов не испытывал этого чувства: он весь был поглощен ужасом перед тем, что могла сделать та Маслова, которую он знал невинной и прелестной девочкой 10
лет тому назад.
В это
лето начался подлинный, здоровый патриотический подъем, возросло чувство общественной ответственности, которое всегда предполагает самокритику.
И та война, которая
началась в конце июля 1914
года, есть лишь материальный знак совершающейся в глубине духовной войны и тяжелого духовного недуга человечества.
Начался Великий пост, а Маркел не хочет поститься, бранится и над этим смеется: «Все это бредни, говорит, и нет никакого и Бога», — так что в ужас привел и мать и прислугу, да и меня малого, ибо хотя был я и девяти
лет всего, но, услышав слова сии, испугался очень и я.
Эта мера помогла, удэгейцы вздохнули свободнее, но в последние
годы опять
начался наплыв китайцев на Бикин.
Надо заметить, что
летом дикие свиньи отдыхают днем, а ночью кормятся. Зимой обратное: днем они бодрствуют, а на ночь ложатся. Значит, вчерашние кабаны не могли уйти далеко.
Началось преследование.
В 1910
году, зимой, я вернулся в Хабаровск и тотчас поехал на станцию Корфовскую, чтобы навестить дорогую могилку. Я не узнал места — все изменилось: около станции возник целый поселок, в пригорьях Хехцира открыли ломки гранита,
начались порубки леса, заготовка шпал. Мы с А.И. Дзюлем несколько раз принимались искать могилу Дерсу, но напрасно. Приметные кедры исчезли, появились новые дороги, насыпи, выемки, бугры, рытвины и ямы…
Года два спустя после моего посещения у Пантелея Еремеича
начались его бедствия — именно бедствия. Неудовольствия, неудачи и даже несчастия случались с ним и до того времени, но он не обращал на них внимания и «царствовал» по-прежнему. Первое бедствие, поразившее его, было для него самое чувствительное: Маша рассталась с ним.
По этой реке в 1860
году спустился Будищев. По слухам, в истоках ее есть несколько китайских фанз, обитатели которых занимаются звероловством. От места слияния упомянутых 2 речек
начинается Вай-Фудзин, названная русскими переселенцами Аввакумовкой.
Но вот и мхи остались сзади. Теперь
начались гольцы. Это не значит, что камни, составляющие осыпи на вершинах гор, голые. Они покрыты лишаями, которые тоже питаются влагой из воздуха. Смотря по времени
года, они становятся или сухими, так что легко растираются пальцами руки в порошок, или делаются мягкими и влажными. Из отмерших лишайников образуется тонкий слой почвы, на нем вырастают мхи, а затем уже травы и кустарники.
— Вот мы живем с тобою три
года (прежде говорилось:
год, потом: два; потом будет говориться: четыре
года и так дальше), а все еще мы как будто любовники, которые видятся изредка, тайком. Откуда это взяли, Саша, что любовь ослабевает, когда ничто не мешает людям вполне принадлежать друг другу? Эти люди не знали истинной любви. Они знали только эротическое самолюбие или эротическую фантазию. Настоящая любовь именно с той поры и
начинается, как люди начинают жить вместе.
«Разве по натуре человека привязанность ослабевает, а не развивается временем? Когда дружба крепче и милее, через неделю, или через
год, или через двадцать
лет после того, как
началась? Надобно только, чтобы друзья сошлись между собою удачно, чтобы в самом деле они годились быть друзьями между собою».
Агент был человек добросовестный: внимательно осмотрел завод, подробно разобрал его книги, прежде чем посоветовал фирме покупку; потом
начались переговоры с обществом о продаже завода и тянулись очень долго по натуре наших акционерных обществ, с которыми соскучились бы даже терпеливые греки, не скучавшие десять
лет осаждать Трою.
— Как нынешний
год весна рано
начинается, — заметил комиссар города Парижа, и в особенности Тюльерийский.
Поездкой в Покровское и тихим
летом, проведенным там,
начинается та изящная, возмужалая и деятельная полоса нашей московской жизни, которая длилась до кончины моего отца и, пожалуй, до нашего отъезда.
Небольшой лысенький старичок, постоянно одетый в узенький и короткий фрак и в жилет, оканчивавшийся там, где нынче жилет собственно
начинается, с тоненькой тросточкой, он представлял всей своей фигурой двадцать
лет назад, в 1830–1810
год, а в 1840–1820
год.
Дети расходятся, а супруги остаются еще некоторое время под липами. Арсений Потапыч покуривает трубочку и загадывает. Кажется, нынешнее
лето урожай обещает. Сенокос
начался благополучно; рожь налилась, подсыхать начинает; яровое тоже отлично всклочилось. Коли хлеба много уродится, с ценами можно будет и обождать. Сначала только часть запаса продать, а потом, как цены повеселеют, и остальное.
После обедни я подошел к ним и удивился перемене, которая произошла в Арсении Потапыче в каких-нибудь два-три
года. Правая нога почти совсем отнялась, так что Филанида Протасьевна вынуждена была беспрестанно поддерживать его за локоть; язык заплетался, глаза смотрели мутно, слух притупился. Несмотря на то, что день только что
начался, от него уж слышался запах водки.
В наступающем
году начнется страшная мировая война, Россия потерпит поражение и будет обрезана в своей территории, после этого будет революция.
Но дело, которое по обыкновению
началось как дело судебное и кончилось в административном порядке, продолжалось около двух
лет.
В последние
годы, когда А. К. Саврасов уже окончательно спился, он иногда появлялся в грибковской мастерской в рубище. Ученики радостно встречали знаменитого художника и вели его прямо в кабинет к С. И. Грибкову. Друзья обнимались, а потом А. К. Саврасова отправляли с кем-нибудь из учеников в баню к Крымскому мосту, откуда он возвращался подстриженный, одетый в белье и платье Грибкова, и
начиналось вытрезвление.
Расцвет парикмахерского дела
начался с восьмидесятых
годов, когда пошли прически с фальшивыми волосами, передними накладками, затем «трансформатионы» из вьющихся волос кругом головы, — все это из лучших, настоящих волос.
В 1875
году начались события на Балканах: восстала Герцеговина.
А Владимирка
начинается за Рогожской, и поколениями видели рогожские обитатели по нескольку раз в
год эти ужасные шеренги, мимо их домов проходившие. Видели детьми впервые, а потом седыми стариками и старухами все ту же картину, слышали...
Мало — помалу, однако, сближение
начиналось. Мальчик перестал опускать глаза, останавливался, как будто соблазняясь заговорить, или улыбался, проходя мимо нас. Наконец однажды, встретившись с нами за углом дома, он поставил на землю грязное ведро, и мы вступили в разговор.
Началось, разумеется, с вопросов об имени, «сколько тебе
лет», «откуда приехал» и т. д. Мальчик спросил в свою очередь, как нас зовут, и… попросил кусок хлеба.
Художника Собкевича у нас убрали в конце первого же
года моего пребывания в житомирской гимназии:
началось «обрусение», а он не мог приучиться говорить в классе только по — русски.
В это же время Герцен, разочаровавшийся в революции 48-го
года, писал, что
началось разложение Европы.
Началось дело о побеге, заглянули в статейный список и вдруг сделали открытие: этот Прохоров, он же Мыльников, в прошлом
году за убийство казака и двух внучек был приговорен хабаровским окружным судом к 90 плетям и прикованию к тачке, наказание же это, по недосмотру, еще не было приведено в исполнение.
Началось оно с того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье, стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась русская водочная посуда; [Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил одному корреспонденту в 1866 г.: —
Летом я с ними дела не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать пару отличных соболей.
Так, в 1880 г. в Корсаковском приходе «жаба»
началась в октябре и кончилась в апреле следующего
года, похитив всего 10 детей; эпидемия дифтерита в 1888 г.
началась в Рыковском приходе осенью и продолжалась всю зиму, затем перешла в Александровский и Дуйский приходы и погасла здесь в ноябре 1889 г., то есть держалась целый
год; умерло 20 детей.
Весна и начало
лета бывают почти всегда холодные; в 1889 г. морозы были в июле и августе, и дурная осенняя погода
началась с 24 июля и продолжалась до конца октября.
Это все я говорю о тех вальдшнепах, которые вывелись в соседних лесах и свалились из них в мелкие кусты и болотистые уремы; но независимо от них еще задолго до отлета вальдшнепов, так сказать, туземных
начинаются осенние высыпки вальдшнепов пролетных, предпочтительно по мелким лесам и кустам; эти высыпки в иные
года бывают необыкновенно многочисленны, а иногда совсем незаметны.
Даю только еще один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с
годами: как скоро поле
началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
Случайно застрелить беляка и даже русака во всякое время
года, но охота, особенно за беляками,
начинается весной, около больших и средних рек, на островах, залитых со всех сторон полою водою.
Чем более весна переходит в
лето, тем позднее по вечерам начинают тянуть вальдшнепы, так что в начале июля тяга
начинается тогда, когда уже совсем стемнеет и стрелять нельзя.
Отсюда
начался интерес к литературе, и на девятом
году Максим приступил к первым урокам.
Воинская слава его
началасьПерсидским и шведским походом,
Но память о нем нераздельно слилась
С великим двенадцатым
годом:
Тут жизнь его долгим сраженьем была.
Мари была ее дочь,
лет двадцати, слабая и худенькая; у ней давно
начиналась чахотка, но она все ходила по домам в тяжелую работу наниматься поденно, — полы мыла, белье, дворы обметала, скот убирала.