Неточные совпадения
Солнце не успело еще догореть, вы не успели еще додумать вашей думы, а оглянитесь назад:
на западе еще золото и пурпур, а
на востоке сверкают и блещут уже
миллионы глаз: звезды и звезды, и между ними скромно и ровно сияет Южный Крест!
Но Лаптева ничто не могло расшевелить, и он совершенно равнодушно проходил мимо кипевшей
на его
глазах работы, создавшей ему
миллионы.
Показалось Александрову, что он знал эту чудесную девушку давным-давно, может быть, тысячу лет назад, и теперь сразу вновь узнал ее всю и навсегда, и хотя бы прошли еще
миллионы лет, он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых
глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки
на необыкновенных губах, такой совершенной формы, какую Александров видел только в корпусе, в рисовальном классе, когда, по указанию старого Шмелькова, он срисовывал с гипсового бюста одну из Венер.
После вчерашней вьюги день выдался морозный, и снежная пелена сплошь блестит
на солнце
миллионами искр, так что Порфирий Владимирыч невольно щурит
глаза.
Сыновья и приказчики определяли этот доход приблизительно в триста тысяч и говорили, что он был бы тысяч
на сто больше, если бы старик «не раскидывался», то есть не отпускал в кредит без разбору; за последние десять лет одних безнадежных векселей набралось почти
на миллион, и старший приказчик, когда заходила речь об этом, хитро подмигивал
глазом и говорил слова, значение которых было не для всех ясно...
Прокоп, по-видимому, хотел объяснить, что из дарового
миллиона, конечно, ничего не стоит уступить сотню-другую тысяч; но вдруг опомнился и уставился
на меня
глазами.
Глядя
на эти толщи настланных друг
на друга известняков, сланцев и песчаников, исчерченных белыми прожилками доломита, так и кажется, что пред вашими
глазами развертывается лист за листом история тех тысячелетий и
миллионов лет, которые бесконечной грядой пронеслись над Уралом.
— Деньги, деньги и деньги — вот где главная сила! — сладко закатывая
глаза, говорил Егор Фомич
на прощанье. — С деньгами мы устроим все: очистим Чусовую от подводных камней, взорвем
на воздух все бойцы, уничтожим мели, срежем крутые мысы — словом, сделаем из Чусовой широкую дорогу, по которой можно будет сплавлять не восемь
миллионов груза, а все двадцать пять.
Юрий не слыхал, не слушал; он держал белую руку Ольги в руках своих, поцелуями осушал слезы, висящие
на ее ресницах… но напрасно он старался ее успокоить, обнадежить: она отвернулась от него, не отвечала, не шевелилась; как восковая кукла, неподвижно прислонившись к стене, она старалась вдохнуть в себя ее холодную влажность; отчего это с нею сделалось?.. как объяснить сердце молодой девушки:
миллион чувствований теснится, кипит в ее душе; и нередко лицо и
глаза отражают их, как зеркало отражает буквы письма — наоборот!..
— Стоял я тогда в «Европейской», — говорил он, не отрывая
глаз от рук суфлера. — Повар, понимаешь, француз, шесть тысяч жалованья в год. Там ведь
на Урале, когда наедут золотопромышленники, такие кутежи идут…
миллионами пахнет!..
Бургмейер. Зачем? Затем, что
на землю сниспослан новый дьявол-соблазнитель! У человека тысячи, а он хочет сотни тысяч. У него сотни тысяч, а ему давай
миллионы, десятки
миллионов! Они тут, кажется, недалеко… перед
глазами у него. Стоит только руку протянуть за ними, и нас в мире много таких прокаженных, в которых сидит этот дьявол и заставляет нас губить себя, семьи наши и
миллионы других слепцов, вверивших нам свое состояние.
— Но только для очень немногих… Здесь,
на этом благодатном острове, людское неравенство как-то особенно бьет в
глаза… Не правда ли, доктор? Для одних, каких-нибудь тысячи-другой голландцев все блага жизни… они живут здесь, как какие-нибудь цари, а
миллионы туземцев…
— Что мне
миллион! — горячо воскликнул Петр Степаныч. —
На что он мне? Теперь у меня у самого денег за
глаза —
на жизнь хватит, еще, пожалуй, останется. По ней изболело сердце, а не по деньгам, по ней по самой… Вам все ведь известно, Аграфена Петровна, — помните, что говорил я вам в Вихореве?
— То-то и есть, но нечего же и головы вешать. С азбуки нам уже начинать поздно, служба только
на кусок хлеба дает, а люди
на наших
глазах миллионы составляют; и дураков, надо уповать, еще и
на наш век хватит. Бабы-то наши вон раньше нас за ум взялись, и посмотри-ко ты, например, теперь
на Бодростину… Та ли это Бодростина, что была Глаша Акатова, которая, в дни нашей глупости, с нами ради принципа питалась снятым молоком? Нет! это не та!
Мой брат умер вчера или тысячу лет тому назад, и та самая сила его жизни, которая действовала при его плотском существовании, продолжает действовать во мне и в сотнях, тысячах,
миллионах людей еще сильнее, несмотря
на то, что видимый мне центр этой силы его временного плотского существования исчез из моих
глаз.
— Вы не заплатите мне тем, чем разумеете. Когда я дарю вас вещьми, которых у вас нет, следственно, я покуда богаче вас. Конюх баронессы Зегевольд чудак: его не расшевелят даже
миллионы вашего дяди; золото кажется ему щепками, когда оно не в пользу ближнего. Фриц с козел смотрит иногда не только
глазами, но и сердцем выше иных господ, которые сидят
на первых местах в колымаге, — буди не к вашей чести сказано.