Неточные совпадения
Адмирал, между прочим, приказал прибавить в письме, что «это событие случилось до получения первых наших бумаг и не помешало им распорядиться принятием их, также определить церемониал свидания российского полномочного с губернатором и т. п., стало быть, не помешает и дальнейшим распоряжениям, так как ход государственных
дел в такой большой
империи остановиться не может, несмотря ни
на какие обстоятельства.
Европа выбрала деспотизм, предпочла
империю. Деспотизм — военный стан,
империя — война, император — военачальник. Все вооружено, война и будет, но где настоящий враг? Дома — внизу,
на дне — и там, за Неманом.
Но виновный был нужен для мести нежного старика, он бросил
дела всей
империи и прискакал в Грузино. Середь пыток и крови, середь стона и предсмертных криков Аракчеев, повязанный окровавленным платком, снятым с трупа наложницы, писал к Александру чувствительные письма, и Александр отвечал ему: «Приезжай отдохнуть
на груди твоего друга от твоего несчастия». Должно быть, баронет Виллие был прав, что у императора перед смертью вода разлилась в мозгу.
С первого
дня своего вступления в должность она хлопочет о приведении в порядок библиотеки, типографии академической, о выборе новых членов, о возобновлении журнала Академии, об увеличении экономических сумм,
на которые умножает число учеников в академическом училище, прибавляет жалованья профессорам, вводит новые курсы, издает карты губерний Российской
империи (12).
Ответ
на этот вопрос был бы совершенно ясен, если бы петербургское правительство сколько-нибудь догадывалось бы о своем национальном призвании, если б этот тупой и мертвящий деспотизм мог ужиться с какою-нибудь человеческою мыслию. Но при настоящем положении
дел какой добросовестный человек решится предложить западным славянам соединение с
империею, находящеюся постоянно в осадном положении, —
империею, где скипетр превратился в заколачивающую насмерть палку?
И в самом
деле, в продолжение трех-четырех лет ее похождений по Европе, одни, очарованные красотой ее, входят из угождения красавице в неоплатные долги и попадают за то в тюрьму, другие, принадлежа к хорошим фамилиям, поступают к ней в услужение; сорокалетний князь Римской
империи хочет
на ней жениться, вопреки всем политическим расчетам, и хотя узнает об ее неверности, однако же намеревается бросить германские свои владения и бежать с прекрасною очаровательницей в Персию.
Мы уже упомянули, что канцлер Российской
империи, граф Н. И. Панин, с пренебрежением отозвался об искательнице русского престола поверенному по
делам Рагузской республики, назвав ее «побродяжкой» и заметив, что не стоит обращать внимания
на эту женщину.
С самого вступления нашего
на всероссийский престол непрестанно мы чувствуем себя обязанными перед Вседержителем Богом, чтобы не только во
дни наши охранять и возвышать благоденствие возлюбленного нами отечества и народа, но желая предуготовить и обеспечить их спокойствие и благосостояние после нас, чрез ясное и точное указание преемника нашего сообразно с правами нашего императорского дома и с пользами
империи, мы не могли, подобно предшественникам нашим, рано провозгласить его по имени, оставаясь в ожидании, будет ли благоугодно неведомым судьбам Божьим даровать нам наследника в прямой линии.
— Посудите, любезнейший вице-канцлер, я, который, говорят, ворочает
империей, не смею предложить это
дело на рассуждение кабинета.
— А затэм, мылостывый государ, — сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. — Затэм, что импэратор это знаэт. Он в манифэстэ сказал, что нэ можэт смотрэт равнодушно
на опасности, угрожающие России, и что бэзопасност
империи, достоинство ее и святост союзов — сказал он, почему-то особенно налегая
на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность
дела.
Отвечая
на обвинение Цельзом христиан в том, что они уклоняются от военной службы (так что, по мнению Цельза, если только Римская
империя сделается христианской, она погибнет), Ориген говорит, что христиане больше других сражаются за благо императора, — сражаются за него добрыми
делами, молитвой и добрым влиянием
на людей.