Неточные совпадения
Славно, говорят любители
дороги, когда намерзнешься, заиндевеешь весь и потом ввалишься в теплую избу, наполнив холодом и избу, и чуланчик, и полати, и даже под лавку дунет холод, так что сидящие по лавкам ребятишки подожмут голые ноги, а
кот уйдет из-под лавки
на печку…
В одном коридоре пробежал кто-то, хлопая
котами, в дверь камеры, и оттуда вышли люди и стали
на дороге Нехлюдову, кланяясь ему.
— Это уж завсегда
коты изволят
на старую квартиру сбегать, — сказал Володин, — потому как кошки к месту привыкают, а не к хозяину. Кошку надо закружить, как переносить
на новую квартиру, и
дороги ей не показывать, а то непременно убежит.
И, когда служивый улегся в клети
на мягкой ильинской соломе, развязала она походную его
котому́ и, сколько было в ней порожнего места, столько наложила ему
на дорогу и хлеба, и пирогов, и баранины, что от обеда осталось, картошки в загнетке напекла, туда же сунула, луку зеленого, стручков гороховых первого бранья, даже каленых орехов, хоть служивому и нечем было их грызть. Наполнив съестным
котому, добрая старушка набожно перекрестилась. Все одно, что тайную милостыню
на окно бобылке положила.
Нестерпимо потянуло ее назад, в деревню… Коричневый дом с его садом казались бедной девочке каким-то заколдованным местом, чужим и печальным, откуда нет и не будет возврата ей, Дуне. Мучительно забилось сердечко… Повлекло
на волю… В бедную родную избенку,
на кладбище к
дорогим могилкам, в знакомый милый лес, к
коту Игнатке, в ее уютный уголок,
на теплую лежанку… Дуня и не заметила, как слезинки одна за другою скатывались по ее захолодевшему личику, как губы помимо воли девочки шептали что-то…
Как девочка, которой подарили
дорогой веер, он, прежде чем написать заглавие, долго кокетничает перед самим собой, рисуется, ломается… Он сжимает себе виски, то корчится и поджимает под кресло ноги, точно от боли, то томно жмурится, как
кот на диване… Наконец, не без колебания, протягивает он к чернильнице руку и с таким выражением, как будто подписывает смертный приговор, делает заглавие…
Ополченцы и те, которые были в деревне, и те,
котóрые работали
на батарее, побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной
дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчими. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.