Неточные совпадения
Сережа, и прежде робкий в отношении к
отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался
отца. Он, как бы прося
защиты, оглянулся
на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Но в своей горячей речи уважаемый мой противник (и противник еще прежде, чем я произнес мое первое слово), мой противник несколько раз воскликнул: „Нет, я никому не дам защищать подсудимого, я не уступлю его
защиту защитнику, приехавшему из Петербурга, — я обвинитель, я и защитник!“ Вот что он несколько раз воскликнул и, однако же, забыл упомянуть, что если страшный подсудимый целые двадцать три года столь благодарен был всего только за один фунт орехов, полученных от единственного человека, приласкавшего его ребенком в родительском доме, то, обратно, не мог же ведь такой человек и не помнить, все эти двадцать три года, как он бегал босой у
отца „
на заднем дворе, без сапожек, и в панталончиках
на одной пуговке“, по выражению человеколюбивого доктора Герценштубе.
— Соберитесь с всеми силами души, умоляйте
отца, бросьтесь к его ногам: представьте ему весь ужас будущего, вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика, решитесь
на жестокое объяснение: скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдете ужасную
защиту… скажите, что богатство не доставит вам и одной минуты счастия; роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки
на одно мгновение; не отставайте от него, не пугайтесь ни его гнева, ни угроз, пока останется хоть тень надежды, ради бога, не отставайте.
— Ах,
отец Авраамий!.. — примолвил едва слышным голосом Юрий. — Я не могу поднять меча
на защиту моей родины!
пошла богу помолиться, у него
защиты попросить… Так
отец, с сонных-то глаз, по мачехину наученью, давеча поутру велел городничему изловить ее да
на веревке, с солдатом по городу провести для страму; да в чулан дома запрут ее
на полгода, а то и
на год.
Только в
защите отца, вспыхивавшей в редкие минуты самостоятельности, в горячих ласках, украдкой расточаемых,
на груди его находил Петя кое-какие жизненные силы.