Неточные совпадения
Прокурор же, то есть
товарищ прокурора, но которого у нас все
звали прокурором, Ипполит Кириллович, был у нас человек особенный, нестарый, всего лишь лет тридцати пяти, но сильно наклонный к чахотке, присем женатый
на весьма толстой и бездетной даме, самолюбивый и раздражительный, при весьма солидном, однако, уме и даже доброй душе.
«16 августа», то есть,
на другой день после прогулки
на острова, ведь она была именно 15–го, думает Вера Павловна: «миленький все время гулянья говорил с этим Рахметовым, или, как они в шутку
зовут его, ригористом, и с другими его
товарищами.
— Это уж вовсе, вовсе не обо мне, — говорит светлая красавица. — Он любил ее, пока не касался к ней. Когда она становилась его женою, она становилась его подданною; она должна была трепетать его; он запирал ее; он переставал любить ее. Он охотился, он уезжал
на войну, он пировал с своими
товарищами, он насиловал своих вассалок, — жена была брошена, заперта, презрена. Ту женщину, которой касался мужчина, этот мужчина уж не любил тогда. Нет, тогда меня не было. Ту царицу
звали «Непорочностью». Вот она.
— А! Это другое дело. Значит, вы не знаете, что Безак схватил Савицкого за ухо и швырнул в каталажку… Идите домой и
зовите товарищей на улицу.
Все чувствовали, что жалоба
на товарища осуждается более, чем самый проступок. Вся масса учеников смотрела сочувственно
на наказываемого и с презрением
на доносчика. Некоторое время после этого его дразнили звуками, похожими
на блеяние козы, и
звали «козою»…
Меня не пускали гулять
на улицу, потому что она слишком возбуждала меня, я точно хмелел от ее впечатлений и почти всегда становился виновником скандалов и буйств.
Товарищей у меня не заводилось, соседские ребятишки относились ко мне враждебно; мне не нравилось, что они
зовут меня Кашириным, а они, замечая это, тем упорнее кричали друг другу...
— И вы совершенно, совершенно попали
на мою идею, молодой друг мой, — воскликнул генерал восторженно, — я вас не за этою мелочью
звал! — продолжал он, подхватывая, впрочем, деньги и отправляя их в карман, — я именно
звал вас, чтобы пригласить в
товарищи на поход к Настасье Филипповне или, лучше сказать,
на поход
на Настасью Филипповну!
— Как тебя
зовут? — спросил он моего
товарища. Он говорил скоро, резко, отрывисто и, очевидно, хотел произвести
на нас впечатление.
Несчастливцев. Да ведь я тебя в товарищи-то не
на разбой
звал.
Но как везде бывают и всегда могут быть неподходящие к общему правилу исключения, так было и здесь. Рядом с теми, которые приспособлялись активно практиковать «систему самовознаграждения», или хотя пассивно «не мешать
товарищам», были беспокойные отщепенцы, «надышавшиеся брянчаниновским духом». Их
звали «сектою» и недаром
на них косились, как бы предчувствуя, что из них, наконец, выйдет когда-нибудь «предерзкая собака
на сене». Таковою и вышел Николай Фермор.
Теперь, сидя
на земле у дверей ночлежки в кругу своих
товарищей, он хвастливо начал рассказывать, что его давно уже
зовет Редька жить с ней, но он не идет к ней, не хочет уйти из компании.
Действительно, с этих пор якуты переменились, как будто кто вдохнул небывалое мужество в сердца этих робких и запуганных людей. Абрам Ахметзянов с
товарищами выезжал ночью
на место своей неудачи, и, остановясь в отдалении, они кричали и грозили, требуя возвращения лошадей; но якуты только
звали их подойти поближе, а
на следующую ночь, как было известно в слободе, — устроили засаду у брода. Но удалой Абрашка уже не решился выехать туда вторично, и угрозы татар остались неисполненными…
И только помощник секретаря, который берет у него переписанные бумаги и дает новые, знает, что существует
на свете очень исполнительный и скромный чиновник, пишущий «д» с большим росчерком и «р», похожее
на скрипичный знак, и что
зовут его Андреем Николаевичем,
товарищи дразнят его «Сусли-Мысли», а фамилия известна одному казначею.
— Нина! Нина! Ты не горюй, что у тебя знакомых
на балу не будет! — говорила Эмилия, — я брата приглашаю и его
товарища. Брат мой красивый, блестящий лицеист, он будет танцевать с тобой, а себе в бальные кавалеры я
зову пажа Нику Рубенского.
И в кабаках-то сидели еще те самые целовальники, которым он последнюю шапчонку, бывало, закладывал, и в полиции-то служили те самые будочники, что засыпали ему в спину горяченьких, и
товарищи прежней беспутной жизни теперь одолели его — еле стоя
на ногах, лезли к нему с увереньями в дружбе и
звали с собой разгуляться по-старинному.
Я был уже
на середине реки, когда услышал окрики. Оглянувшись, я увидел Ноздрина и Чжан-Бао, стоявших у подножья нависшей над рекой скалы и делавших мне какие-то знаки. Я понял, что они
зовут меня к себе. Догнать испуганного лося нечего было и думать, и потому, забросив ружье
на плечо, я скорым шагом пошел к своим
товарищам.
Этот
товарищ был из тех, которые подавали надежду сделаться щеголями и франтами, — и два часа времени, проведенные им в разлуке с нами в доме своего отца, безмерно подвинули в нем вперед эту наклонность. Он
звал нас приветливо, но с заметною небрежностью, и говорил с нами не слезая с дрожек,
на которых сидел в щеголеватом новом платье, с тросточкою в руках, — тогда как мы толпились вокруг него все запыленные и в истасканных дорожных куртках.
Это был человек лет тридцати, полный, высокий, блондин с приятным лицом, всегда чисто выбритым, и не только по наружному виду, но и по внутренним качествам, сильно выделялся между своими
товарищами — старыми сибирскими служаками, или, как их
звали, «юсами», тип которых, сохранившийся во всей его неприкосновенности почти до наших дней, всецело просился
на бумагу, как живая иллюстрация к гоголевскому «Держиморде».
Из Рима удальцы пошли
на Венецию, Вену и Варшаву (sic) и везде «разговаривали с цезарями» и «все им были рады» и все их
звали к себе
на службу, но Мошкин и его
товарищи чужим цезарям служить не захотели.
Ему были нужны помощники, и он
звал к себе
товарищей. Он
звал всех, кто не совсем доволен своим положением и хочет более широкой деятельности (деньги
на дорогу можно без всяких хлопот получать от герцогова представителя в Риме).
Через месяц Праша пришла
звать меня к себе
на новоселье. Я пошел с другим моим литературным
товарищем, теперь уже умершим (из всей нашей тогдашней компании теперь в живых остается только трое: Тимирязев, Всев. Крестовский и я). Праша устроилась хорошо: у нее была одна действительно очень большая комната с плитяным полом, а за ней еще маленькая комната, в которой у нее стояла ее кровать и деревянная колыбелька писательского сына.
Меженецкий покачивал головой, думая, что старик бредит и слова его бессмысленны. Так же думали и арестанты,
товарищи по камере. Тот бритый арестант, который
звал Меженецкого, подошел к нему и, слегка толкнув его локтем и обратив
на себя внимание, подмигнул
на старика.