Неточные совпадения
Теперь
на мысе Доброй Надежды, по берегам, европейцы пустили глубоко корни; но кто хочет видеть
страну и жителей в первобытной форме, тот должен проникнуть далеко внутрь
края, то есть почти выехать из колонии, а это не шутка: граница отодвинулась далеко
на север и продолжает отодвигаться все далее и далее.
В Уссурийском
крае благородный олень обитает в южной части
страны, по всей долине реки Уссури и ее притокам, не заходя за границу хвойных насаждений Сихотэ-Алиня.
На побережье моря он встречается до мыса Олимпиады.
Со словами Дерсу нельзя было не согласиться. У себя
на родине китайцы уничтожили все живое. У них в
стране остались только вороны, собаки и крысы. Даже в море, вблизи берегов, они уничтожили всех трепангов, крабов, моллюсков и всю морскую капусту. Богатый зверем и лесами Приамурский
край ожидает та же участь, если своевременно не будут приняты меры к борьбе с хищничеством китайцев.
В Уссурийском
крае он обитает в южной части
страны;
на побережье моря граница его распространения доходит до мыса Гиляк.
Затем остался Рудин, который, подобрав небольшую шайку «верных»,
на скорую руку устроил комитет общественного спасения и в полном его составе отправился агитировать
страну в тот
край, где помпадурствовал Петька Толстолобов.
Так пленник бедный мой уныло,
Хоть сам под бременем оков,
Смотрел
на гибель казаков.
Когда ж полночное светило
Восходит, близ забора он
Лежит в ауле — тихий сон
Лишь редко очи закрывает.
С товарищами — вспоминает
О милой той родной
стране;
Грустит; но больше чем оне…
Оставив там залог прелестный,
Свободу, счастье, что любил;
Пустился он в
край неизвестный,
И… всё в
краю том погубил.
С одной стороны Франция — самым счастливым образом поставленная относительно европейского мира, сбегающегося в ней, опираясь
на край романизма, и соприкасающаяся со всеми видами германизма от Англии, Бельгии до
стран, прилегающих Рейну; романо-германская сама, она как будто призвана примирить отвлеченную практичность средиземных народов с отвлеченной умозрительностью зарейнской, поэтическую негу солнечной Италии с индустриальной хлопотливостью туманного острова.
Птичка божия не знает
Ни заботы, ни труда,
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда,
В долгу ночь
на ветке дремлет;
Солнце красное взойдет,
Птичка гласу бога внемлет,
Встрепенется и поет.
За весной, красой природы,
Лето знойное пройдет —
И туман и непогоды
Осень поздняя несет:
Людям скучно, людям горе;
Птичка в дальные
страны,
В теплый
край, за сине море
Улетает до весны.
На далеком Севере, где царит вечный день, лежала
страна счастливых людей гиперборейцев. Царем этого «священного племени» был Аполлон, и туда, в гиперборейский
край, улетал он
на крыльях лебедей
на зиму, —
на время суровой зимы, когда тяжело приходится людям, когда не в силах они быть счастливыми и счастьем своим быть достойными светлого бога.
Продолжателем работ Палладия является основатель Общества изучения Амурского
края Ф. Ф. Буссе. Работы его относятся к 1883–1889 годам. Разъезжая по области в качестве заведующего переселенческим делом, Буссе обратил внимание
на древние городища, оставленные в
стране ее первоначальным населением, и описал некоторые из них. [Ф. Буссе. Древности Амурского
края. «Записки Общества изучения Амурского
края», 1908 г., том XII.] Работы Буссе впоследствии продолжил князь П. А. Кропоткин.
Прошло шестнадцать лет. Королевич вырос и стал королем. Ах, что это был за король! Красивее его не было юноши во всей
стране. Вы видели лесную незабудку
на краю болота? Ну вот, такие точно две голубые прекрасные незабудки были глаза короля.
Твой приезд в
страну дикую,
на краю Европы, без видов корысти, из одной любви к человечеству, есть уже свидетельство прекрасной души.
Идти да идти далеко,
на край света, поглядеть своими очами, что делается в божьем мире, какие звери, птицы, люди живут в разных
странах!
Оживился разговор, посыпались лукавые вопросы, какую
страну предпочитает она в своем сердце: Россию или Польшу,
на чью сторону она станет, если бы в здешнем
краю возгорелась война между русскими и поляками.
Когда вода в Ниле стояла низко в ту пору года, когда ей уже было время разлиться, тогда по всей
стране египетской от Филэ до Александрии ощущалось повсеместное терзательное беспокойство: все страшились бесхлебья и ходили унылые и раздраженные, многие надевали печальные одежды с неподрубленными
краями, передвигали пояса с чресл высоко
на грудь — к месту вздохов, нетерпеливые женщины рвали
на себе волосы, а задумчивые мужчины безмолвно смотрели унылыми глазами с повисшими
на ресницах слезами.