Чтобы выпотнение шло сильнее, губернатор делал свои вечерние прогулки не по ровной местности, в верхней плоскости города, где стоит губернаторский дом на «Липках», а, спускаясь вниз по Институтской горе, шел Крещатиком и потом опять поднимался в Липки, по крутой Лютеранской горе, где присаживался для кратковременного отдыха
на лавочке у дома портного Червяковского, а потом, отдохнув, шел домой.
Неточные совпадения
— Вот ей бы пристало заняться такими забавами, а то зря возится с «взыскующими града»: жулики и пакостники они
у нее. Одна сестра оказалась экономкой из
дома терпимости и ходила
на собрания, чтобы с девицами знакомиться. Ну, до свидания, запираю
лавочку!
И вот мы опять едем тем же проселком; открывается знакомый бор и гора, покрытая орешником, а тут и брод через реку, этот брод, приводивший меня двадцать лет тому назад в восторг, — вода брызжет, мелкие камни хрустят, кучера кричат, лошади упираются… ну вот и село, и
дом священника, где он сиживал
на лавочке в буром подряснике, простодушный, добрый, рыжеватый, вечно в поту, всегда что-нибудь прикусывавший и постоянно одержимый икотой; вот и канцелярия, где земский Василий Епифанов, никогда не бывавший трезвым, писал свои отчеты, скорчившись над бумагой и держа перо
у самого конца, круто подогнувши третий палец под него.
Вместе с Нюрой она купила барбарисовых конфет и подсолнухов, и обе стоят теперь за забором, отделяющим
дом от улицы, грызут семечки, скорлупа от которых остается
у них
на подбородках и
на груди, и равнодушно судачат обо всех, кто проходит по улице: о фонарщике, наливающем керосин в уличные фонари, о городовом с разносной книгой под мышкой, об экономке из чужого заведения, перебегающей через дорогу в мелочную
лавочку…
— Скажите, пожалуйста, — обратился Иван Иваныч к одному старичку, сидевшему
у ворот
на лавочке, — где тут
дом Настасьи Петровны Тоскуновой?
Было еще темно, но кое-где в
домах уже засветились огни и в конце улицы из-за казармы стала подниматься бледная луна. Лаптев сидел
у ворот
на лавочке и ждал, когда кончится всенощная в церкви Петра и Павла. Он рассчитывал, что Юлия Сергеевна, возвращаясь от всенощной, будет проходить мимо, и тогда он заговорит с ней и, быть может, проведет с ней весь вечер.
Около палисадника показалась Надежда Федоровна. Не замечая, что
на лавочке сидит Ачмианов, она прошла тенью мимо него, отворила калитку и, оставив ее отпертою, вошла в
дом.
У себя в комнате она зажгла свечу, быстро разделась, но не легла в постель, а опустилась перед стулом
на колени, обняла его и припала к нему лбом.
Окна в том
доме, где жил Кирилин, были темны, и
у ворот
на лавочке сидел городовой и спал. Ачмианову, когда он посмотрел
на окна и
на городового, стало все ясно. Он решил идти домой и пошел, но очутился опять около квартиры Надежды Федоровны. Тут он сел
на лавочку и снял шляпу, чувствуя, что его голова горит от ревности и обиды.
«Сидел я
у крыльца
на лавочке, когда Петр Яковлевич с трубкою в руках прошли мимо меня после утреннего чаю; но миновав
дом по садовой дорожке, вернулись назад и, подавая мне докуренную трубку, сказали: «Отнеси в
дом», а сами вслед затем пошли в сад. Я уже успел сварить целый таз вишен и накрыл варенье ситом от мух, как идет буфетчик Иван Палочкин и говорит...
Иосаф, по-прежнему ни
на кого не глядя, прошел канцеляриею. Спустившись с лестницы и постояв несколько времени в раздумье, он пошел не домой, а отправился к
дому Дурындиных. Там
у ворот
на лавочке он увидел сидящего лакея-казачка.
Старик Разборов, успевший-таки довольно солидно поживиться в деле Егора Никифорова, отремонтировавший
на деньги Толстых свою гостиницу и расширивший свою галантерейную
лавочку, находившуюся в том же
доме, умер еще ранее ссылки Егора, и наследство получил его племянник, живший с малолетства в Москве в приказчиках
у одного купца, торговавшего в белокаменной тоже галантерейным товаром.
Князь Андрей остановился в деревне
у дома священника,
у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел
на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова.