Неточные совпадения
Гонимы вешними
лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью
полевойЛетит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел в безмолвии ночей.
В эту минуту
луч солнца осветил его
левый сапог:
на носке, который выглядывал из сапога, как будто показались знаки.
Склонившись над водою, машинально смотрел он
на последний розовый отблеск заката,
на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках,
на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по
левой набережной, блиставшее, точно в пламени, от последнего солнечного
луча, ударившего в него
на мгновение,
на темневшую воду канавы и, казалось, со вниманием всматривался в эту воду.
Рано мы легли спать и
на другой день рано и встали. Когда
лучи солнца позолотили вершины гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала
на запад, но потом стала опять склоняться к северу. Как раз
на повороте, с
левой стороны, в долину вдвинулась высокая скала, увенчанная причудливым острым гребнем.
Она вглядывалась в
полевую даль, вглядывалась в эти измокшие деревни, которые в виде черных точек пестрели там и сям
на горизонте; вглядывалась в белые церкви сельских погостов, вглядывалась в пестрые пятна, которые бродячие в
лучах солнца облака рисовали
на равнине полей, вглядывалась в этого неизвестного мужика, который шел между
полевых борозд, а ей казалось, что он словно застыл
на одном месте.
Ошеломленный Персиков развернул газету и прижался к фонарному столбу.
На второй странице в
левом углу в смазанной рамке глянул
на него лысый, с безумными и незрячими глазами и с повисшею нижнею челюстью человек, плод художественного творчества Альфреда Бронского. «В. И. Персиков, открывший загадочный красный
луч», — гласила подпись под рисунком. Ниже, под заголовком «Мировая загадка», начиналась статья словами...
Руки царя были нежны, белы, теплы и красивы, как у женщины, но в них заключался такой избыток жизненной силы, что, налагая ладони
на темя больных, царь исцелял головные боли, судороги, черную меланхолию и беснование.
На указательном пальце
левой руки носил Соломон гемму из кроваво-красного астерикса, извергавшего из себя шесть
лучей жемчужного цвета. Много сотен лет было этому кольцу, и
на оборотной стороне его камня вырезана была надпись
на языке древнего, исчезнувшего народа: «Все проходит».
С правой стороны его стоял оседланный конь и бил копытами о землю, потряхивая и звеня сбруею; с
левой — воткнуто было копье,
на котором развевалась грива хвостного стального шишака; сам он был вооружен широким двуострым мечом, висевшим
на стальной цепочке, прикрепленной к кушаку, чугунные перчатки, крест-накрест сложенные, лежали
на его коленях; через плечо висел у него
на шнурке маленький серебряный рожок;
на обнаженную голову сидевшего лились
лучи лунного света и полуосвещали черные кудри волос, скатившиеся
на воротник полукафтанья из буйволовой кожи; тяжелая кольчуга облегала его грудь.
Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые
лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади
левее Пьера, кидали
на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени.