Неточные совпадения
И Ваську-де, не только что в поварню,
Пускать не надо и
на двор,
Как волка жадного в овчарню:
Он порча, он чума, он
язва здешних
мест!»
(А Васька слушает, да ест...
Буллу свою начинает он жалобою
на диавола, который куколь сеет во пшенице, и говорит: «Узнав, что посредством сказанного искусства многие книги и сочинения, в разных частях света, наипаче в Кельне, Майнце, Триере, Магдебурге напечатанные, содержат в себе разные заблуждения, учения пагубные, христианскому закону враждебные, и ныне еще в некоторых
местах печатаются, желая без отлагательства предварить сей ненавистной
язве, всем и каждому сказанного искусства печатникам и к ним принадлежащим и всем, кто в печатном деле обращается в помянутых областях, под наказанием проклятия и денежныя пени, определяемой и взыскиваемой почтенными братиями нашими, Кельнским, Майнцким, Триерским и Магдебургским архиепископами или их наместниками в областях, их, в пользу апостольской камеры, апостольскою властию наистрожайше запрещаем, чтобы не дерзали книг, сочинений или писаний печатать или отдавать в печать без доклада вышесказанным архиепископам или наместникам и без их особливого и точного безденежно испрошенного дозволения; их же совесть обременяем, да прежде, нежели дадут таковое дозволение, назначенное к печатанию прилежно рассмотрят или чрез ученых и православных велят рассмотреть и да прилежно пекутся, чтобы не было печатано противного вере православной, безбожное и соблазн производящего».
Каждый день Илья слышал что-нибудь новое по этому делу: весь город был заинтересован дерзким убийством, о нём говорили всюду — в трактирах,
на улицах. Но Лунёва почти не интересовали эти разговоры: мысль об опасности отвалилась от его сердца, как корка от
язвы, и
на месте её он ощущал только какую-то неловкость. Он думал лишь об одном: как теперь будет жить?
И по сию пору стоит тот домик в полной неприкосновенности, окруженный большими домами, выстроенными в конце прошлого столетия вокруг церкви; в те времена фасад домика выходил
на церковный погост, а задние окна —
на пустырь, поросший бурьяном вплоть до самой Неглинки. В незапамятные времена это
место было кладбищем во время моровой
язвы, и до сих пор при земляных работах там находят кости.
Пришёл с войны один из Морозовых, Захар, с георгиевским крестом
на груди, с лысой, в красных
язвах, обгоревшей головою; ухо у него было оторвано,
на месте правой брови — красный рубец, под ним прятался какой-то раздавленный, мёртвый глаз, а другой глаз смотрел строго и внимательно. Он сейчас же сдружился с кочегаром Кротовым, и хромой ученик Серафима Утешителя запел, заиграл...
Во святом было во граде,
Во Ерусалиме,
На позорном лобном
местеНа горе Голгофе —
Обесславлен, обесчещен
Исус, сыне Божий,
Весь в кровавых
язвах,
На кресте бысть распят.
О, Египет, Египет, Египет! Горе, горе тебе! От одной горной цепи до другой горной цепи разносишь ты плач и стоны детей и жен твоих! Как смрадный змей, пресмыкаешься ты между двух пустынь! Горе тебе, народ грешный, народ, отягченный беззаконием, племя злодеев, дитя погибели! Вот, пески пустыни засыпят вас! Куда вас еще бить, когда вся голова ваша в
язвах и сердце исчахло! От подошвы до темени нет в вас здорового
места! Земля ваша пуста, поля ваши
на глазах ваших поедают чужие!
Боярина приводят в чувство и уносят
на носилках в ближнюю деревню. Благодаря крыльям птиц он избавился от смертельного ушиба. Но
на теле его не было почти
места без
язвы.