Неточные совпадения
Посередине
столовой стояли деревянные козлы, и два мужика, стоя
на них, белили стены, затягивая какую-то бесконечную песню;
пол весь был обрызган белилами.
Всё успокоилось: в гостиной
Храпит тяжелый Пустяков
С своей тяжелой половиной.
Гвоздин, Буянов, Петушков
И Флянов, не совсем здоровый,
На стульях улеглись в
столовой,
А
на полу мосье Трике,
В фуфайке, в старом колпаке.
Девицы в комнатах Татьяны
И Ольги все объяты сном.
Одна, печальна под окном
Озарена лучом Дианы,
Татьяна бедная не спит
И в
поле темное глядит.
Пошли. В
столовой Туробоев жестом фокусника снял со стола бутылку вина, но Спивак взяла ее из руки Туробоева и поставила
на пол. Клима внезапно ожег злой вопрос: почему жизнь швыряет ему под ноги таких женщин, как продажная Маргарита или Нехаева? Он вошел в комнату брата последним и через несколько минут прервал спокойную беседу Кутузова и Туробоева, торопливо говоря то, что ему давно хотелось сказать...
В
столовую птицей влетела Любаша Сомова; за нею по
полу тащился плед; почти падая, она, как слепая, наткнулась
на стол и, задыхаясь, пристукивая кулаком, невероятно быстро заговорила...
— Оставь, кажется, кто-то пришел, — услышал он сухой шепот матери; чьи-то ноги тяжело шаркнули по
полу, брякнула знакомым звуком медная дверца кафельной печки, и снова установилась тишина, подстрекая вслушаться в нее. Шепот матери удивил Клима, она никому не говорила ты, кроме отца, а отец вчера уехал
на лесопильный завод. Мальчик осторожно подвинулся к дверям
столовой, навстречу ему вздохнули тихие, усталые слова...
Лидия сидела в
столовой на диване, держа в руках газету, но глядя через нее в
пол.
Полинявшие дорогие ковры
на полу, резная старинная мебель красного дерева, бронзовые люстры и канделябры, малахитовые вазы и мраморные столики по углам, старинные
столовые часы из матового серебра, плохие картины в дорогих рамах, цветы
на окнах и лампадки перед образами старинного письма — все это уносило его во времена детства, когда он был своим человеком в этих уютных низеньких комнатах.
«Екатерина Ивановна, — пишет он, — усаживала их (гиляков) в кружок
на пол, около большой чашки с кашей или чаем, в единственной бывшей во флигеле у нас комнате, служившей и залом, и гостиной, и
столовой.
— Никогда не привозил. Я про нож этот только вот что могу тебе сказать, Лев Николаевич, — прибавил он, помолчав, — я его из запертого ящика ноне утром достал, потому что всё дело было утром, в четвертом часу. Он у меня всё в книге заложен лежал… И… и… и вот еще, что мне чудно: совсем нож как бы
на полтора… али даже
на два вершка прошел… под самую левую грудь… а крови всего этак с пол-ложки
столовой на рубашку вытекло; больше не было…
Карачунский повел его прямо в
столовую. Родион Потапыч ступал своими большими сапогами по налощенному
полу с такой осторожностью, точно боялся что-то пролить.
Столовая была обставлена с настоящим шиком: стены под дуб, дубовый массивный буфет с резными украшениями, дубовая мебель, поставец и т. д. Чай разливал сам хозяин. Зыков присел
на кончик стула и весь вытянулся.
Из
столовой был коридор в девичью, и потому
столовая служила единственным сообщением в доме;
на лаковом желтом ее
полу была протоптана дорожка из коридора в лакейскую.
Мечтания эти прерывает мерный бой
столовых часов. Уж половина девятого — пора и
на консультацию. И полтораста рублей
на полу не поднимешь. Перебоев поспешно одевается, берет, по привычке, портфель под мышку и уезжает.
Конечно, все это в обыкновенное время было припрятано по сундукам и шкафам, а мебель стояла под чехлами; но теперь другое дело — для такого торжественного случая можно было и развернуться: чехлы с мебели были сняты,
на окнах появились шелковые драпировки, по
полу французские ковры, стол сервирован был гарднеровской посудой и новым
столовым серебром.
Зинаида Федоровна бросила
на стол салфетку и быстро, с жалким, страдальческим лицом, вышла из
столовой.
Поля, громко рыдая и что-то причитывая, тоже вышла. Суп и рябчик остыли. И почему-то теперь вся эта ресторанная роскошь, бывшая
на столе, показалась мне скудною, воровскою, похожею
на Полю. Самый жалкий и преступный вид имели два пирожка
на тарелочке. «Сегодня нас унесут обратно в ресторан, — как бы говорили они, — а завтра опять подадут к обеду какому-нибудь чиновнику или знаменитой певице».
Он бесшумно прошел в другую комнату, тоже смежную со
столовой. Огня тут не было, лишь узкая лента света из
столовой, проходя сквозь непритворенную дверь, лежала
на темном
полу. Фома тихо, с замиранием в сердце, подошел вплоть к двери и остановился…
Она была очень длинная; потолок ее был украшен резным деревом; по одной из длинных стен ее стоял огромный буфет из буйволовой кожи, с тончайшею и изящнейшею резною живописью; весь верхний ярус этого буфета был уставлен фамильными кубками, вазами и бокалами князей Григоровых; прямо против входа виднелся, с огромным зеркалом, каррарского мрамора […каррарский мрамор — белый мрамор, добываемый
на западном склоне Апеннинских гор.] камин, а
на противоположной ему стене были расставлены
на малиновой бархатной доске, идущей от
пола до потолка, японские и севрские блюда; мебель была средневековая, тяжелая, глубокая, с мягкими подушками; посредине небольшого, накрытого
на несколько приборов, стола красовалось серебряное плато, изображающее, должно быть, одного из мифических князей Григоровых, убивающего татарина; по бокам этого плато возвышались два чуть ли не золотые канделябра с целым десятком свечей; кроме этого
столовую освещали огромная люстра и несколько бра по стенам.
Тогда все бросились меня обнимать и целовать, что под конец сделалось для меня даже обременительным, потому что делегаты вздумали качать меня
на руках и чуть-чуть не уронили
на пол. Тем временем наступил адмиральский час, Прокоп наскоро произнес: господа, милости просим хлеба-соли откушать! — и повел нас в
столовую, где прежде всего нашим взорам представилась севрюжина… но какая это была севрюжина!
В дверях гостиной, лицом ко мне, стояла как вкопанная моя матушка; за ней виднелось несколько испуганных женских лиц; дворецкий, два лакея, казачок с раскрытыми от изумления ртами — тискались у двери в переднюю; а посреди
столовой, покрытое грязью, растрепанное, растерзанное, мокрое — мокрое до того, что пар поднимался кругом и вода струйками бежала по
полу, стояло
на коленях, грузно колыхаясь и как бы замирая, то самое чудовище, которое в моих глазах промчалось через двор!
Федосья. Ась? (Оглядывается, садится у стола, распутывая своё вязанье, и, как всегда, что-то шепчет. По
столовой, разговаривая, проходят Пётр и Софья, потом Софья садится
на кушетку, Пётр
на пол, к её ногам. Затем вбегает Вера, садится рядом с матерью, поправляя растрёпанную причёску.)
Достигаев. Ну да. Учитесь, а ничего не знаете. А то ещё была… Рекамье,
на кушетке лежит. Время требует, чтоб к нему… приспособлялись. Ну… ладно! Пожар со спиртного завода
на лесной двор перемахнул, зарево — огромное! Ставни у нас с улицы закрыты, а всё-таки в зале
на полу красные полосы лежат… неприятно! И в
столовой неуютно. Поди-ка, Антошка, распорядись, чтобы все сюда шли… подальше от улицы! (Антонина ушла.) Ну, что, лиса?
Таким образом его приводят в
столовую, откуда заранее вынесена вся мебель, а
пол густо застлан соломой… Слона привязывают за ногу к кольцу, ввинченному в
пол. Кладут перед ним свежей моркови, капусты и репы. Немец располагается рядом,
на диване. Тушат огни, и все ложатся спать.
Целый ряд высоких комнат с паркетными
полами, оклеенных дорогими, тисненными золотом, обоями;
столовая «под дуб» с развешанными по стенам плохими моделями дичи, с огромным резным буфетом, с большим круглым столом,
на который лился целый поток света из висячей бронзовой лампы с молочным абажуром; зал с роялем, множеством разной мебели из гнутого бука, диванчиков, скамеек, табуреток, стульев, с дорогими литографиями и скверными олеографиями в раззолоченных рамах; гостиная, как водится, с шелковой мебелью и кучей ненужных вещей.
Старая инспектриса смолкает
на полуслове. Развернутая газета выскальзывает y неё из рук и с тихим шелестом падает
на пол. Отчаянный, душу раздирающий крик проносится в ту же минуту по огромной
столовой, и Милица Петрович, лишившись чувств, падает
на руки подоспевших к ней подруг.
И вот после обеда я торжественно закурил папиросу. «Лимонные. Дюбек крепкий». Принес из сада. Девочки стояли вокруг и смотрели. Я смеялся, морщился, сплевывал
на пол. Папа молча ходил из
столовой в залу и назад, — серьезный и грустный, грустный. Иногда поглядит
на меня, опустит голову и опять продолжает ходить.
— Вот и прекрасно… Какой у вас приятель-то, — указал Калакуцкий Пирожкову
на Палтусова. —
На все время есть!.. Сделал бы другой?.. Держите карман!.. Андрей Дмитриевич у нас единственный… Вот всероссийская выставка будет
на Ходынском
поле… Будем его выставлять!.. Mersi, mersi, mon cher… Еще
на пару слов… Мочи нет как тороплюсь… Мое вам почтение, — он кивнул Пирожкову и увлек Палтусова в
столовую.
Митька, никак не ожидавший такого происшествия, вскочил, как ошпаренный, со своего места. От быстрого движения тарелка с остатками сладкого выскользнула у него из рук и, упав
на пол, разлетелась
на мелкие кусочки. Митька заревел с испугу во всю глотку и рысью кинулся вон из
столовой.
Стены этой
столовой обтянуты дорогими гобеленами, пальмы и экзотические растения по всем углам.
На огромном камине красного мрамора стоит дорогая бронза, окна занавешены тяжелыми портьерами и
на полу мягкий роскошный ковер.
Кошка, спящая рядом с ним, тоже поднимается, вытягивает хвост, перегибает спину и жмурится. Тишина… Слышно, как за обоями бегают мыши. Надев сапоги и халат, Павел Васильич, помятый и хмурый спросонок, идет из спальни в
столовую; при его появлении другая кошка, которая обнюхивала
на окне рыбное заливное, прыгает с окна
на пол и прячется за шкаф.
Комната, в которую Зенон внес Нефору, была совсем не похожа
на ту, из которой он ее вынес. Это была большая, высокая
столовая, стены которой были гладко отделаны кедром, издававшим самый тонкий и едва заметный здоровый, смолистый запах; в ней были четыре большие окна, из которых открывался широкий вид
на меланхолический Нил, а по ту сторону вод в отдалении темнели спаржевые
поля.
Сергей Андреич выпустил из пальцев рисунок, и, колыхаясь углами, он тихо опустился
на пол. Потом отец повернулся и быстро вышел, и в
столовой послышался его громкий и удаляющийся голос: «Обедайте без меня! Мне необходимо съездить по делу». А Павел подошел к умывальнику и начал лить воду
на руки и лицо, не чувствуя ни холода, ни воды.
Сейчас, в
столовой, посмотрел я
на сухарик, который мамаша подносила ко рту, и подумал: а что будет с этим сухариком, если вдруг сказать: Павлуша убит! И мне так ясно представилось, как валяется
на полу половина этого несчастного сухарика, даже место
на полу увидел, где он лежит, и как потом подберет его Анисья и съест, ничего не зная.
Чрез минуту он был, однако, открыт: мы нашли его скорячившимся
на полу у угла стола. Он сидел, крепко обхватив
столовую ножку руками и ногами, а зубами держался за край обшитого галунами и бахромою красного сукна, которым был покрыт этот стол.