Неточные совпадения
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат
на голубой шелковой подкладке, закинул кисти
узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил.
На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
«Да, гордость», сказал он себе, переваливаясь
на живот и начиная завязывать
узлом стебли трав, стараясь не сломать их.
Взяв
на плечи каждый по
узлу, они пустились вдоль по берегу, и скоро я потерял их из вида.
Наконец он остановился, будто прислушиваясь к чему-то, присел
на землю и положил возле себя
узел.
«Ну-ка, слепой чертенок, — сказал я, взяв его за ухо, — говори, куда ты ночью таскался, с
узлом, а?» Вдруг мой слепой заплакал, закричал, заохал: «Куды я ходив?.. никуды не ходив… с
узлом? яким
узлом?» Старуха
на этот раз услышала и стала ворчать: «Вот выдумывают, да еще
на убогого! за что вы его? что он вам сделал?» Мне это надоело, и я вышел, твердо решившись достать ключ этой загадки.
— А чего такого?
На здоровье! Куда спешить?
На свидание, что ли? Все время теперь наше. Я уж часа три тебя жду; раза два заходил, ты спал. К Зосимову два раза наведывался: нет дома, да и только! Да ничего, придет!.. По своим делишкам тоже отлучался. Я ведь сегодня переехал, совсем переехал, с дядей. У меня ведь теперь дядя… Ну да к черту, за дело!.. Давай сюда
узел, Настенька. Вот мы сейчас… А как, брат, себя чувствуешь?
Среди комнаты стояла Лизавета, с большим
узлом в руках, и смотрела в оцепенении
на убитую сестру, вся белая как полотно и как бы не в силах крикнуть.
— Это, брат, веришь ли, у меня особенно
на сердце лежало. Потом надо же из тебя человека сделать. Приступим: сверху начнем. Видишь ли ты эту каскетку? — начал он, вынимая из
узла довольно хорошенькую, но в то же время очень обыкновенную и дешевую фуражку. — Позволь-ка примерить?
На другой день поутру подвезена была к крыльцу дорожная кибитка; уложили в нее чемодан, погребец [Погребец (устар.) — дорожный сундучок для посуды и съестных припасов.] с чайным прибором и
узлы с булками и пирогами, последними знаками домашнего баловства.
Теперь она говорила вопросительно, явно вызывая
на возражения. Он, покуривая, откликался осторожно, междометиями и вопросами; ему казалось, что
на этот раз Марина решила исповедовать его, выспросить, выпытать до конца, но он знал, что конец — точка, в которой все мысли связаны крепким
узлом убеждения. Именно эту точку она, кажется, ищет в нем. Но чувство недоверия к ней давно уже погасило его желание откровенно говорить с нею о себе, да и попытки его рассказать себя он признал неудачными.
Из флигеля выходили, один за другим, темные люди с
узлами, чемоданами в руках, писатель вел под руку дядю Якова. Клим хотел выбежать
на двор, проститься, но остался у окна, вспомнив, что дядя давно уже не замечает его среди людей. Писатель подсадил дядю в экипаж черного извозчика, дядя крикнул...
Когда бесформенное тело, похожее
на огромный
узел поношенного платья, унесли в дом, Иван Дронов сказал...
Подошел Иноков, левая рука его обмотана платком, зубами и пальцами правой он пытался завязать
на платке
узел, это не удавалось ему...
Он был без шапки, и бугроватый, голый череп его, похожий
на булыжник, сильно покраснел; шапку он заткнул за ворот пальто, и она торчала под его широким подбородком.
Узел из людей, образовавшийся в толпе, развязался, она снова спокойно поплыла по улице, тесно заполняя ее. Обрадованный этой сценой, Самгин сказал, глубоко вздохнув...
Туробоев присел ко крыльцу церковно-приходской школы, только что выстроенной, еще без рам в окнах.
На ступенях крыльца копошилась, кричала и плакала куча детей, двух — и трехлеток, управляла этой живой кучей грязненьких, золотушных тел сероглазая, горбатенькая девочка-подросток, управляла, негромко покрикивая, действуя руками и ногами.
На верхней ступени, широко расставив синие ноги в огромных
узлах вен, дышала со свистом слепая старуха, с багровым, раздутым лицом.
Бери
на ура! — неистово ревел человек в розовой рубахе; из свалки выбросило Вараксина, голого по пояс, человек в розовой рубахе наскочил
на него, но Вараксин взмахнул коротенькой веревочкой с
узлом или гирей
на конце, и человек упал навзничь.
Самгин курил, морщился и вдруг представил себя тонким и длинным, точно нитка, — она запутанно протянута по земле, и чья-то невидимая, злая рука туго завязывает
на ней
узлы.
Ей было лет тридцать. Она была очень бела и полна в лице, так что румянец, кажется, не мог пробиться сквозь щеки. Бровей у нее почти совсем не было, а были
на их местах две немного будто припухлые, лоснящиеся полосы, с редкими светлыми волосами. Глаза серовато-простодушные, как и все выражение лица; руки белые, но жесткие, с выступившими наружу крупными
узлами синих жил.
Братец вошел
на цыпочках и отвечал троекратным поклоном
на приветствие Обломова. Вицмундир
на нем был застегнут
на все пуговицы, так что нельзя было узнать, есть ли
на нем белье или нет; галстук завязан простым
узлом, и концы спрятаны вниз.
— Вот у вас все так: можно и не мести, и пыли не стирать, и ковров не выколачивать. А
на новой квартире, — продолжал Илья Ильич, увлекаясь сам живо представившейся ему картиной переезда, — дня в три не разберутся, все не
на своем месте: картины у стен,
на полу, галоши
на постели, сапоги в одном
узле с чаем да с помадой. То, глядишь, ножка у кресла сломана, то стекло
на картине разбито или диван в пятнах. Чего ни спросишь, — нет, никто не знает — где, или потеряно, или забыто
на старой квартире: беги туда…
Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь
на пути, но никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешаемые
узлы.
Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь
узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему
на грудь и
на ней искать спасения…»
Ей жаль мужика, который едва тащит мешок
на спине. Она догадывается, что вон эта женщина торопится с
узлом заложить последний салоп, чтоб заплатить за квартиру и т. д. Всякого и всякую провожает задумчиво-заботливый взгляд Софьи.
Он чувствовал, что
на нем одном лежал долг стать подле нее, осветить ее путь, помочь распутать ей самой какой-то роковой
узел или перешагнуть пропасть, и отдать ей, если нужно, всю свою опытность, ум, сердце, всю силу.
А жених с невестой, обежав раз пять сад и рощу, ушли в деревню. Викентьев нес за Марфенькой целый
узел, который, пока они шли по полю, он кидал вверх и ловил
на лету.
У него упало сердце. Он не узнал прежней Веры. Лицо бледное, исхудалое, глаза блуждали, сверкая злым блеском, губы сжаты. С головы, из-под косынки, выпадали в беспорядке
на лоб и виски две-три пряди волос, как у цыганки, закрывая ей, при быстрых движениях, глаза и рот.
На плечи небрежно накинута была атласная, обложенная белым пухом мантилья, едва державшаяся слабым
узлом шелкового шнура.
— Ту толстую, что лезет с
узлом на извозчика?
У меня разрешилось окончательно, что я пойду, отдам сейчас сам и один Версилову письмо о наследстве (без всяких объяснений), захвачу сверху мои вещи в чемодан и
узел и перееду
на ночь хоть в гостиницу.
Мы шли по 9-ти
узлов, обогнали какое-то странное, не то китайское, не то индийское, судно и часу в десятом бросили якорь
на Манильском рейде, верстах в пяти от берега.
Как хорош смуглый цвет при живых, страстных глазах и густой черной косе, которая плотным
узлом громоздится
на маленькой голове напоказ всем, без всякого убора!
Часов с шести вечера вдруг заштилело, и мы вместо 11 и 12
узлов тащимся по 11/2
узла. Здесь мудреные места: то буря, даже ураган, то штиль. Почти все мореплаватели испытывали остановку
на этом пути; а кто-то из наших от Баши до Манилы шел девять суток: это каких-нибудь четыреста пятьдесят миль. Нам остается миль триста. Мы думали было послезавтра прийти, а вот…
Напрасно водили меня показывать, как красиво вздуваются паруса с подветренной стороны, как фрегат, лежа боком
на воде, режет волны и мчится по двенадцати
узлов в час.
Плавание в южном полушарии замедлялось противным зюйд-остовым пассатом; по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону, все к Америке. 6-7
узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и лето! — говорил дед, красный, весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но, по обыкновению, застегнутый
на все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями начали реять над поверхностью воды летучие рыбы.
Дует ли ветер прямо в лоб и пятит назад — «чудесно! — восхищается он, — по полтора
узла идем!»
На него не действует никакая погода.
Сегодня встаем утром: теплее вчерашнего; идем
на фордевинд, то есть ветер дует прямо с кормы; ходу пять
узлов и ветер умеренный. «Свистать всех наверх —
на якорь становиться!» — слышу давеча и бегу
на ют. Вот мы и
на якоре. Но что за безотрадные скалы! какие дикие места! ни кустика нет. Говорят, есть деревня тут: да где же? не видать ничего, кроме скал.
Мы полагали стать к часам четырем
на якорь; всего было миль шестьдесят, а ходу около десяти
узлов, то есть по десяти миль, или семнадцать с лишком верст в час.
Опять пошли по
узлу, по полтора, иногда совсем не шли. Сначала мы не тревожились, ожидая, что не сегодня, так завтра задует поживее; но проходили дни, ночи, паруса висели, фрегат только качался почти
на одном месте, иногда довольно сильно, от крупной зыби, предвещавшей, по-видимому, ветер. Но это только слабое и отдаленное дуновение где-то, в счастливом месте, пронесшегося ветра. Появлявшиеся
на горизонте тучки, казалось, несли дождь и перемену: дождь точно лил потоками, непрерывный, а ветра не было.
— Как что: 101/2
узлов ходу, прошли Бискайскую бухту, утром будем
на параллели Финистерре.
Я в памяти своей никак не мог сжать в один
узел всех заслуг покойного дюка, оттого (к стыду моему) был холоден к его кончине, даже еще (прости мне, Господи!) подосадовал
на него, что он помешал мне торжественным шествием по улицам, а пуще всего мостками, осмотреть, что хотелось.
Неслись по одиннадцати
узлов на фордевинд.
— Может, и болесть, а может, и нет, — таинственно ответила Марья Степановна и, в свою очередь, оглядевшись кругом, рассказала Данилушке всю историю пребывания Привалова в
Узле, причем, конечно, упомянула и о контрах, какие вышли у Василия Назарыча с Сережей, и закончила свой рассказ жалобами
на старшую дочь, которая вся вышла в отца и, наверно, подвела какую-нибудь штуку Сереже.
— Я не решаюсь советовать тебе, Сергей, но
на твоем месте сделала бы так: в Петербург послала бы своего поверенного, а сама осталась бы в
Узле, чтобы иметь возможность следить и за заводами и за опекунами.
Привалов съездил
на мельницу, прожил там с неделю и вернулся в
Узел только по последнему зимнему пути.
— А что, Сергей Александрыч, — проговорил Бахарев, хлопая Привалова по плечу, — вот ты теперь третью неделю живешь в
Узле, поосмотрелся? Интересно знать, что ты надумал… а? Ведь твое дело молодое, не то что наше, стариковское:
на все четыре стороны скатертью дорога. Ведь не сидеть же такому молодцу сложа руки…
Антонида Ивановна, по мнению Бахаревой, была первой красавицей в
Узле, и она часто говорила, покачивая головой: «Всем взяла эта Антонида Ивановна, и полнотой, и лицом, и выходкой!» При этом Марья Степановна каждый раз с коротким вздохом вспоминала, что «вот у Нади, для настоящей женщины, полноты недостает, а у Верочки кожа смуглая и волосы
на руках, как у мужчины».
Узле он отделал свой дом
на английский манер и года два корчил из себя узловского сквайра.
В
Узел Привалов вернулся ночью, в страшную осеннюю слякоть, когда в двух шагах хоть глаз выколи. Не успел он умыться после дороги, как в кабинет вошел доктор, бледный и взволнованный. Привалова удивил и даже испугал этот полуночный визит, но доктор предупредил его вопрос, подавая небольшую записку, торопливо набросанную
на розовом почтовом листке.
Агриппина Филипьевна посмотрела
на своего любимца и потом перевела свой взгляд
на Привалова с тем выражением, которое говорило: «Вы уж извините, Сергей Александрыч, что Nicolas иногда позволяет себе такие выражения…» В нескольких словах она дала заметить Привалову, что уже кое-что слышала о нем и что очень рада видеть его у себя; потом сказала два слова о Петербурге, с улыбкой сожаления отозвалась об
Узле, который, по ее словам, был уже
на пути к известности, не в пример другим уездным городам.
Хина в самых живых красках очертила собравшуюся
на воды публику и заставила хохотать свою юную собеседницу до слез; затем последовал ряд портретов общих знакомых в
Узле, причем Бахаревым и Веревкиным досталось прежде всего. А когда Заплатина перешла к изображению «гордеца» Половодова, Зося принялась хохотать, как сумасшедшая, и кончила тем, что могла только махать руками.
Устроив
на скорую руку свои дела в
Узле, Привалов уехал с Веревкиным в Мохов и прямо обратился к губернатору, который принял в этом вопиющем деле самое деятельное участие. Веревкин составил докладную записку для губернатора и не пожалел красок для описания подвигов Половодова. Губернатор, старый николаевский служака, круто повернул все дело, и благодаря его усилиям журнальным постановлением дворянской опеки Половодов устранялся от своего звания поверенного от конкурса.