Неточные совпадения
Пружинно вскочив
на ноги, он
рывком поднял бабу с земли, облапил длинными руками, поцеловал и, оттолкнув, крикнул, задыхаясь, грозя кулаком...
«Я слежу за собой, как за моим врагом», — возмутился он,
рывком надел шапку, гневно сунул ноги в галоши, вышел
на крыльцо кухни, постоял, прислушался к шуму голосов за воротами и решительно направился
на улицу.
В их натуре вовсе нет злости, нет и вероломства; но им нужно как-нибудь выплыть, выбиться из гнилого болота, в которое погружены они сильными самодурами; они знают, что выбраться
на свежий воздух, которым так свободно дышат эти самодуры, можно с помощью обмана и денег; и вот они принимаются хитрить, льстить, надувать, начинают и по мелочи, и большими кушами, но всегда тайком и
рывком, закладывать в свой карман чужое добро.
Надуть разом, с
рывка, хотя бы и самым бессовестным образом, — это ему ничего; но, думать, соображать, подготовлять обман долгое время, подводить всю эту механику —
на такую хроническую бессовестность его не станет, и не станет вовсе не потому, чтобы в нем мало было бессовестности и лукавства, — то и другое находится в нем с избытком, — а просто потому, что он не привык серьезно думать о чем-нибудь.
Туда каждый день с утра до вечера водили молодых юнкеров поочередно, по четыре,
на стрельбу, следили за тем, чтобы юнкер при выстреле не зажмуривался, не вздрагивал при отдаче, глядел бы точно
на мушку сквозь прорезь прицела и нажимал бы спуск не
рывком, но плавным движением.
Бессеменов. Ишь! Вот он!.. Тоже всё с
рывка, с наскоку… Тоже нахватался где-то… чего-то… Уважения нет ни к чему
на свете…
В Валерииной комнате мною, до семи лет, тайком,
рывком, с оглядкой и ослышкой
на мать, были прочитаны «Евгений Онегин», «Мазепа», «Русалка», «Барышня-Крестьянка», «Цыганы» — и первый роман моей жизни — «Anais».
— Посмотрю я
на тебя, Настасья, ровно тебе не мил стал отцовский дом. Чуть не с самого первого дня, как воротилась ты из обители, ходишь, как в воду опущенная, и все ты делаешь
рывком да с сердцем… А только молвил отец: «В Комаров ехать» — ног под собой не чуешь… Спасибо, доченька, спасибо!.. Не чаяла от тебя!..
— Да при всяких, когда до чего доведется, — отвечал трактирщик. — Самый доверенный у него человек. Горазд и Марко Данилыч любого человека за всяко облаять, а супротив Корнея ему далеко. Такой облай, что слова не скажет путем, все бы ему с
рывка. Смолокуров, сами знаете, и спесив, и чванлив, и держит себя высоко, а Корнею во всем спускает. Бывает, что Корней и самого его обругает
на чем свет стоит, а он хоть бы словечко в ответ.
— Да ему ж без надобности… Вздохом из него всякая досада выходит. А обнакновенному солдату, посудите сами. Скажем, я винтовку чищу. Паклю
на шомпол навертел, смазкой пропитал, в дуло сгоряча загнал, — а назад шомпол-то и не лезет… Как тут, ваше светлородие, не загнуть? Дверь
рывком дернешь — и то она скрипит, а солдат…