Неточные совпадения
«Где же вы бывали?» — спрашивал я одного из них. «В разных местах, — сказал он, — и к
северу, и к югу, за тысячу верст, за полторы, за три». — «Кто ж живет в тех местах, например к
северу?» — «Не живет никто, а кочуют якуты, тунгусы, чукчи. Ездят
по этим
дорогам верхом, большею частью
на одних и тех же лошадях или
на оленях.
По колымскому и другим пустынным трактам есть, пожалуй, и станции, но какие расстояния между ними: верст
по четыреста, небольшие — всего
по двести верст!»
Геология долины Синанцы очень проста. Это тектоническая долина, идущая сначала с юго-запада, а потом поворачивающая
на север вдоль Сихотэ-Алиня.
По среднему течению реки (с левой стороны) в местности Идагоуза [И-да-фоу-цзы — долина первой
дороги.] встречаются осыпи из мелкозернистого гранита, а ниже фельзитовый порфирит, разложившийся апплит и миндалевидный диабаз с кальцитом и халцедоном.
В Англии артистический период заменен пароксизмом милых оригинальностей и эксцентрических любезностей, то есть безумных проделок, нелепых трат, тяжелых шалостей, увесистого, но тщательно скрытого разврата, бесплодных поездок в Калабрию или Квито,
на юг,
на север —
по дороге лошади, собаки, скачки, глупые обеды, а тут и жена с неимоверным количеством румяных и дебелых baby, [детей (англ.).] обороты, «Times», парламент и придавливающий к земле ольдпорт. [старый портвейн (от англ. old port).]
Вот мое предположение: клинтухи начинают лететь с
севера на юг ранее, чем мы думаем, даже в феврале; но летят
по ночам и высоко, как многие породы дичи, почему никто о том не знает; в больших стаях, вероятно, всегда есть усталые и слабые, которые отстают от станиц в продолжение
дороги, где случится, и как некуда более деваться, то поселяются до настоящей весны
на гумнах: их-то так рано встречают охотники.
И одна главная
дорога с юга
на север, до Белого моря, до Архангельска — это Северная Двина.
Дорога летняя. Зимняя
дорога,
по которой из Архангельска зимой рыбу возят, шла вдоль Двины, через села и деревни. Народ селился, конечно, ближе к пути, к рекам, а там, дальше глушь беспросветная да болота непролазные, диким зверем населенные… Да и народ такой же дикий блудился от рождения до веку в этих лесах… Недаром говорили...
Аленушка долго бегала
по розовому полю и нарвала громадный букет цветов. Какие они красивые, эти розы; и от их аромата кружится голова. Если бы все это розовое поле перенести туда,
на север, где розы являются только
дорогими гостями!..
На север от уральской железной
дороги горы начинают подниматься выше, и
по дну логов бойко катятся безымянные горные речушки, которые образуют собой живую подвижную сетку.
Сначала они будто отправились к
северу вместе, но
на дороге расстались: Брянчанинов поехал в Петербург, где пребывание его казалось очень опасным, потому что он тут беспрестанно рисковал попасть в глаза императору, а Чихачев приехал к своей сестре Ольге Васильевне,
по мужу Кутузовой.
— Тридцать миль
на шлюпке и двести
по железной
дороге к
северу.
Перед силой его роковой
Ты поникла челом идеальным,
И лежишь ты в отчизне чужой
На кладбище пустом и печальном.
Позабыл тебя чуждый народ
В тот же день, как земле тебя сдали,
И давно там другая поет,
Где цветами тебя осыпали.
Там светло, там гудет контрабас,
Там по-прежнему громки литавры.
Да!
на севере грустном у нас
Трудны деньги и
дороги лавры!
Не зная
дороги, все
на север держал
по звездам да
по солнцу.
Одно только опасно — это возможность столкновения с судами, снующими
по всем направлениям
по этой, так сказать, столбовой
дороге с
севера на юг и обратно и между Францией и Англией.
Впереди, все-таки знаешь, будут Ангара и Иркутск, а что за лесами, которые тянутся
по сторонам
дороги на север и юг, и
на сколько сотен верст они тянутся, неизвестно даже ямщикам и крестьянам, родившимся в тайге.
Усталые и продрогшие, все вяло тащились
по рассклизшей, грязной
дороге.
На севере громоздились уходившие тучи и глухо грохотал гром. Над лесом, среди прозрачно-белых тучек, плыл убывавший месяц. Было сыро и холодно, восток светлел.
Теперь
дороги были просторны и пусты, большинство обозов уже ушло
на север. Носились слухи, что вокруг рыщут шайки хунхузов и нападают
на отдельно идущие части.
По вечерам, когда мы шли в темноте
по горам,
на отрогах сопок загадочно загоралась сухая прошлогодняя трава, и длинные ленты огня ползли мимо нас, а кругом была тишина и безлюдие.
Земский отряд получил от начальника санитарной части телеграмму:
по приказанию главнокомандующего, всем учреждениям земским и Красного Креста, не имеющим собственных перевозочных средств, немедленно свернуться, идти в Мукден, а оттуда
по железной
дороге уезжать
на север. Но палаты земского отряда, как и наших госпиталей, были полны ранеными. Земцы прочли телеграмму, посмеялись — и остались.
Мы ехали
на север. С юга дул бешеный ветер, в тусклом воздухе метались тучи серо-желтой пыли, в десяти шагах ничего не было видно.
По краям
дороги валялись издыхающие волы, сломанные повозки, брошенные полушубки и валенки. Отставшие солдаты вяло брели
по тропинкам или лежали
на китайских могилках. Было удивительно, как много среди них пьяных.
На дороге по-прежнему медленно тянулись к
северу бесконечные обозы. У края валялись стащенные с
дороги два солдатских трупа, истоптанные колесами и копытами, покрытые пылью и кровью. А где же японцы? Их не было. Ночью произошла совершенно беспричинная паника. Кто-то завопил во сне: «Японцы! Пли!» — и взвился ужас. Повозки мчались в темноте, давили людей, сваливались с обрывов. Солдаты стреляли в темноту и били своих же.
Поздно вечером 14 марта наши два и еще шесть других подвижных госпиталей получили от генерала Четыркина новое предписание, — завтра, к 12 ч. дня, выступить и идти в деревню Лидиатунь. К приказу были приложены кроки местности с обозначением главных деревень
по пути. Нужно было идти тридцать верст
на север вдоль железной
дороги до станции Фанцзятунь, а оттуда верст двадцать
на запад.
— Трудно ответить
на этот вопрос! Вся русская администрация Инкоу живёт в настоящее время в Харбине в вагонах, готовая вернуться тотчас
по взятии Инкоу обратно, но во-первых, наши военные операции отодвинулись теперь дальше
на север между Хайченом и Айсазаном, а во-вторых, японцы, конечно, постараются удержать за собою Инкоу, сделав из него базу для доставления продовольствия… Недаром они проводят
дорогу от Гайджоу к морю… Устье реки Ляохе для них драгоценно…
Доехав только до Баку, оба путника вернулись в Тифлис, затем отправились
по Военно-Грузинской
дороге на север, расстались в Тихорецкой, и далее А. П. уже один поехал в Сумы,
на Луку.
Она осталась только еще
на один день, чтобы посмотреть, «как Владимира памятнику церемонию делают», и, увидав, как в престрашный жар несколько солдат в мундирах упали замертво
на мостовую, совсем расстроилась и уехала
на север.
По дороге в вагонах успокоилась и стала размышлять, что ей еще нельзя быть в толпе, что она человек тихий и ей нужна тишина. Дети ее
на ногах, и у всех у них есть свой ум и рукомесло, ей уже можно теперь пожить для себя.