Неточные совпадения
Пузатый комод и
на нем трюмо в форме лиры, три неуклюжих стула, старенькое
на низких ножках кресло у стола, под окном, — вот и вся обстановка комнаты. Оклеенные белыми обоями
стены холодны и голы, только против кровати — темный квадрат небольшой
фотографии: гладкое, как пустота, море, корма баркаса и
на ней, обнявшись, стоят Лидия с Алиной.
На стене, над комодом, была прибита двумя гвоздями маленькая
фотография без рамы, переломленная поперек, она изображала молодого человека, гладко причесанного, с густыми бровями, очень усатого, в галстуке, завязанном пышным бантом. Глаза у него были выколоты.
На стенах, среди темных квадратиков
фотографий и гравюр, появились две мрачные репродукции: одна с картины Беклина — пузырчатые морские чудовища преследуют светловолосую, несколько лысоватую девушку, запутавшуюся в морских волнах, окрашенных в цвет зеленого ликера; другая с картины Штука «Грех» — нагое тело дородной женщины обвивал толстый змей, положив
на плечо ее свою тупую и глупую голову.
Самгин чувствовал себя отвратительно. Одолевали неприятные воспоминания о жизни в этом доме. Неприятны были комнаты, перегруженные разнообразной старинной мебелью, набитые мелкими пустяками, которые должны были говорить об эстетических вкусах хозяйки. В спальне Варвары
на стене висела большая
фотография его, Самгина, во фраке, с головой в форме тыквы, — тоже неприятная.
Впрочем, все-таки у нас сохранялись остатки некоторого, когда-то бывшего комфорта; в гостиной, например, имелась весьма недурная фарфоровая лампа, а
на стене висела превосходная большая гравюра дрезденской Мадонны и тут же напротив,
на другой
стене, дорогая
фотография, в огромном размере, литых бронзовых ворот флорентийского собора.
Тот же «портретный» зал. Только портреты другие.
На стенах портреты и
фотографии бойцов Октябрьской революции в Москве.
На стенах — наверху портреты предков, а под ними акварели из охотничьей жизни,
фотографии, и все — в рамках красного дерева…
Стены, увешанные оружием, обрамляющим
фотографии последних московских боев, собрали современников во главе с наркомами…
На фотографиях эпизодов узнают друг друга… Говорят…
Она привела его в свою комнату, убранную со всей кокетливостью спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и
на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным лицом, несколько визитных карточек; над кроватью, покрытой пикейным розовым одеялом, вдоль
стены прибит ковер с изображением турецкого султана, нежащегося в своем гареме, с кальяном во рту;
на стенах еще несколько
фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся
на цепочках с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин в углу
на табуретке, за кроватью.
Как вы видите, — Браун показал через плечо карандашом
на стену, где в щегольских рамах красовались
фотографии пароходов, числом более десяти, — никакой особой корысти извлечь из такой сделки я не мог бы при всем желании, а потому не вижу греха, что рассказал вам.
Дорогие ковры, громадные кресла, бронза, картины, золотые и плюшевые рамы;
на фотографиях, разбросанных по
стенам, очень красивые женщины, умные, прекрасные лица, свободные позы; из гостиной дверь ведет прямо в сад,
на балкон, видна сирень, виден стол, накрытый для завтрака, много бутылок, букет из роз, пахнет весной и дорогою сигарой, пахнет счастьем, — и все, кажется, так и хочет сказать, что вот-де пожил человек, потрудился и достиг наконец счастья, возможного
на земле.
— У вас нет водки? — громко спросил я. Она не ответила, раскладывая по столу карты. Человек, которого я привел, сидел
на стуле, низко наклонив голову, свесив вдоль туловища красные руки. Я положил его
на диван и стал раздевать, ничего не понимая, живя как во сне.
Стена предо мною над диваном была сплошь покрыта
фотографиями, среди них тускло светился золотой венок в белых бантах ленты,
на конце ее золотыми буквами было напечатано...
Укромные уголки с
фотографиями, веерами
на стенах и с неизбежным розовым или голубым фонарем среди потолка он не любил, как выражение вялого, неоригинального характера; к тому же, воспоминания о некоторых его романах, которых он теперь стыдился, были у него связаны с этим фонарем.
Раньше он любил посидеть за самоваром, помечтать и попеть тонким приятным тенорком, разгуливая по номеру и с любовью посматривая
на полку с книгами и
на фотографии на стенах, но теперь было противно все это и ото всего хотелось уйти: и от самовара, и от книг, и от
фотографий.
Отец Яков ввел Кунина в маленькую светлую комнату с глиняным полом и со
стенами, оклеенными дешевыми обоями; несмотря
на кое-какие потуги к роскоши, вроде
фотографий в рамочках да часов с прицепленными к гире ножницами, обстановка поражала своею скудостью.
Маленький, худенький, желчного вида человечек с козлиной бородкой ждал их уже в зале, просторной, почти пустой комнате с деревянными скамейками вдоль
стен, с портретом Государя Императора
на стене и с целым рядом поясных
фотографий учредителей и попечителей приюта. В одном углу залы стоит большой образ с теплющейся перед ним лампадой, изображение Христа Спасителя, благословляющего детей. В другом небольшое пианино.
Мне так хорошо было сидеть в ванне, как прежде, и слушать знакомый голос, не вдумываясь в слова, и видеть все знакомое, простое, обыкновенное: медный, слегка позеленевший кран,
стены с знакомым рисунком, принадлежности к
фотографии, в порядке разложенные
на полках. Я снова буду заниматься
фотографией, снимать простые и тихие виды и сына: как он ходит, как он смеется и шалит. Этим можно заниматься и без ног. И снова буду писать об умных книгах, о новых успехах человеческой мысли, о красоте и мире.
Множество картин и
фотографий, висевших
на стенах, статуэток и безделушек, стоявших
на письменном столе и этажерке, салфеток
на столах и большой ковер
на полу уничтожали казенный вид меблированной комнаты и придавали ей уютность.
В ее будуаре, за перегородкой, помещалась постель, все смотрело скромно и немножко суховато: старинная мебель, белого дерева, перевезенная также из родовой усадьбы, обитая ситцем с крупными разводами, занавески из такого же ситца, люстра той же эпохи, белая, с позолотой, деревянная, в виде лебедя, обои и шкапчик с книгами, экран и портреты, больше
фотографии по
стенам и
на письменном бюро.