Я еду, Оленька, прощай!
Будь счастлива, прекрасное созданье,
Душе твоей удел —
небесный рай,
Душ благородных воздаянье;
Как утешенье образ твой
Я унесу в изгнание с собой.
Пускай прошедшее тебя не возмущает.
Я будущность твою устрою: ни нужда,
Ни бедность вновь тебе не угрожает…
Неточные совпадения
Как все
небесное прекрасней,
Мы уж привыкли отличать,
Так сладострастье сладострастней
В
раю мы вправе ожидать,
И Магомет, пророк и гений,
Недаром эту мысль развил,
Для лучших
рая наслаждений
Туда он гурий насадил.
Не называй ее
небеснойИ у земли не отнимай!
С ней
рай иной, но
рай чудесный,
С ней гаснет вера в лучший край!
Да! смейтесь надо мной вы, все глупцы земные,
Беспечные, но жалкие мужья.
Которых некогда обманывал и я,
Которые меж тем живете, как святые
В
раю… увы!.. но ты мой
рай,
Небесный и земной… прощай!..
Прощай, я знаю всё.
Так и шло время. Свыклась Настя с Крылушкиным и Митревной и была у них вместо дочери любимой. Все к ней всё с смешком да с шуточкой. А когда и затоскует она, так не мешают ей, не лезут, не распытывают, и она, перегрустивши, еще крепче их любила. Казалось Насте, что в
рай небесный она попала и что уж другого счастья ей никакого не нужно.
Да вот сидит Христос в светлом
рае,
Во душистой,
небесной прохладе,
Под высокой, златоцветной липой,
Восседает на лыковом престоле.
Раздаёт он серебро и злато,
Раздаёт драгоценное каменье,
Всё богатым людям в награду,
За то, что они, богатеи,
Бедному люду доброхоты,
Бедную братию любят,
Нищих, убогих сыто кормят.
Тогда ты проклянешь свою легковерность… и тот час, тот час… в который подала мне пагубные надежды… и создала земной
рай для моего сердца, чтоб лишить меня
небесного!..
Белое лицо его было чрезвычайно нежно, и, когда он отбрасывал рукою кудри, падавшие ему в глаза, его можно было принять за деву; большие черные глаза выражали особое чувство грусти и задумчивости, которое видим в юных лицах жителей Юга и Востока, столь не цохожее на мечтательность в очах северных дев; тут —
небесное, там —
рай и ад чувственности.
Не было бы тогда гнусной зависти, непозволительных стремлений, всякого рода опасений и подкопов; люди жили бы, как святые в царстве
небесном: много будет в
раю обителей, много степеней блаженства, но низшие степени будут братски сочувствовать высшим и сами наслаждаться отблеском того высшего блаженства, которого удостоены избранные.
Таким
раем, таким богоблагодатным жительством показался ему Красноярский скит, что, не будь жены да дочерей, так хоть век бы свековать у отца Михаила. «Нет, — думал Патап Максимыч, — не чета здесь Городцу, не чета и бабьим скитам… С Рогожским потягается!.. Вот благочестие-то!.. Вот они, земные ангелы,
небесные же человеки… А я-то, окаянный, еще выругал их непригожими словами!.. Прости, Господи, мое согрешение!»
Иерусалим горний,
небесный — церковное название
рая.
—
Небесная, мой друг, святая, чистая, непорочная… От Бога она идет, ангелами к нам на землю приносится, — восторженно говорила Марья Ивановна. — В той любви высочайшее блаженство, то самое блаженство, каким чистые души в
раю наслаждаются. То любовь таинственная, любовь бесстрастная… Ни описать ее, ни рассказать об ней невозможно словами человеческими… Счастлив тот, кому она в удел достается.
Ты блаженна, преблаженна,
Душа девица смиренна,
Изо всех людей избрáнна!
Ты раскрой свои уста,
Прореки нам чудеса!
Обличи нас обличеньем
И порадуй разрешеньем
Ото всех наших грехов,
Напущенных от врагов!
Не жалей своих трудов —
Духом в небеса лети,
За нас, бедных, умоли,
Милости нам сотвори!
Смани сокола из
рая,
Из
небесного из края,
Духом правым возгласи,
Своим словом нас спаси!
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни памяти, ни воли, ни добра, ни зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в
небесных кругах, и нет слов рассказать про такое блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с Богом. В самом
раю нет радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
«Что, родная, муки ада?
Что
небесная награда?
С милым вместе — всюду
рай;
С милым розно — райский край
Безотрадная обитель.
Нет, забыл меня спаситель!» —
Так Людмила жизнь кляла,
Так творца на суд звала…
Вот уж солнце за горами;
Вот усыпала звездами
Ночь спокойный свод небес;
Мрачен дол, и мрачен лес.
— Ему не нужно
рая. Тут его дети. Они будут звать: отец. И он скажет: сними с головы моей венец
небесный, ибо там — там сором и грязью покрывают головы моих детей. Он скажет! Он скажет!