Можно себе представить положение моей матери (ей было тогда семнадцать лет) среди этих полудиких людей с бородами, одетых в нагольные тулупы, говорящих на совершенно
незнакомом языке, в небольшой закоптелой избе, и все это в ноябре месяце страшной зимы 1812 года.
— То есть, в чем же? — медленно и с усилием произнес Маржецкий, показывая вид, будто ему очень трудно выражаться на чужом и почти
незнакомом языке. Сказал он это «в чем же» все с тем же неизменным выражением снисходительности и величайшей, но холодной вежливости, которые более чуткому на этот счет человеку могли бы показаться далее в высшей степени оскорбительными, но «наше захолустье» вообще мало понимало и различало это.
Неточные совпадения
Самгин, больно прижатый к железной решетке сквера, оглушенный этим знакомым и
незнакомым ревом, чувствовал, что он вливается в него волнами, заставляет его звучать колоколом под ударами железного
языка.
На темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред мужем ноты, спела
незнакомую Климу бравурную песенку на французском
языке, закончив ее ликующим криком...
— Милый, милый, не надо!.. — Она взяла обе его руки и крепко сжимала их, глядя ему прямо в глаза. В этом взгляде было опять что-то совершенно
незнакомое Ромашову — какая-то ласкающая нежность, и пристальность, и беспокойство, а еще дальше, в загадочной глубине синих зрачков, таилось что-то странное, недоступное пониманию, говорящее на самом скрытом, темном
языке души…
Странные слова,
незнакомые имена надоедливо запоминались, щекотали
язык, хотелось ежеминутно повторять их — может быть, в звуках откроется смысл?
И все кругом — чужой
язык звучит,
незнакомая речь хлещет в уши, непонятная и дикая, как волна, что брызжет пеной под ногами.
«Полесье… глушь… лоно природы… простые нравы… первобытные натуры, — думал я, сидя в вагоне, — совсем
незнакомый мне народ, со странными обычаями, своеобразным
языком… и уж, наверно, какое множество поэтических легенд, преданий и песен!» А я в то время (рассказывать, так все рассказывать) уже успел тиснуть в одной маленькой газетке рассказ с двумя убийствами и одним самоубийством и знал теоретически, что для писателей полезно наблюдать нравы.
Однажды он заговорил
языком, совершенно
незнакомым ей...
Пётр пугливо смотрел в бескровное, измученное, почти
незнакомое лицо жены; её усталые глаза провалились в чёрные ямы и смотрели оттуда на людей и вещи, как бы вспоминая давно забытое; медленными движениями
языка она облизывала искусанные губы.
Прежде он говорил: „Пусть тогда приезжает, когда ампутация будет уже сделана“. А потом думал: „Нет, лучше тогда, когда поправлюсь. Что она будет делать в
незнакомом городе, не зная
языка“.
Талантливый Григорьев сразу убедился, что без немецкого
языка серьезное образование невозможно, и, при своей способности, прямо садился читать немцев, спрашивая у меня
незнакомые слова и обороты.
Желтый человек стал поворачиваться к
незнакомым людям и благодарственно на них смотрит, а перстом себе на
язык показывает.
Один экзамен сбыли. Оставалось еще целых пять, и в том числе география, которая ужасно смущала меня. География мне не давалась почему-то: бесчисленные наименования
незнакомых рек, морей и гор не укладывались в моей голове. К географии, к тому же, меня не подготовили дома, между тем как все остальные предметы я прошла с мамой. Экзамен географии был назначен по расписанию четвертым, и я старалась не волноваться. А пока я усердно занялась следующим по порядку русским
языком.
Кругом вас все говорят на
языках незнакомых: речь их для вас какая-то смесь диких, странных звуков.