Неточные совпадения
И
немец в яму бухнулся,
Кричит: «Веревку! лестницу!»
Мы девятью лопатами
Ответили ему.
— O ja, —
отвечал Немец. — Es ist ein ganz einfaches Ding, [О да, это совсем простая вещь,] — и начал объяснять устройство машины.
— Вы столь высокого мнения о
немцах? — проговорил с изысканною учтивостью Павел Петрович. Он начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже
отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое.
— Да,
немцы в этом наши учители, — небрежно
отвечал Базаров.
— Конечно, не на себя, Игнатий Львович, — деловым тоном
отвечал немец. — Я — маленький человек, и вы и Александр Павлыч — все мы маленькие люди… А где маленькие мухи запутываются в паутине, большие прорывают ее.
В сущности Прохоров ожидал такого ответа, как человек, бывалый в переделках, и только съежил плечи. Он ничего не
ответил немцу, даже не поклонился и вышел.
Про четвертого агронома,
немца, ничего не делавшего и едва ли понимавшего что-нибудь в агрономии, о. Ираклий рассказывал мне, будто после одного августовского мороза, побившего хлеб, он поехал в Рыковское, собрал там сход и спросил важно: «Почему у вас был мороз?» Из толпы вышел самый умный и
ответил: «Не могим знать, ваше превосходительство, должно, милость божия изволила так распорядиться».
— Что я думаю? —
ответил немец вопросом. — Я думаю, что будем посмотреть…
Проявления этой дикости нередко возмущали Райнера, но зато они никогда не приводили его в отчаяние, как английские мокассары, рассуждения
немцев о национальном превосходстве или французских буржуа о слабости существующих полицейских законов. Словом, эти натуры более
отвечали пламенным симпатиям энтузиаста, и, как мы увидим, он долго всеми неправдами старался отыскивать в их широком размахе силу для водворения в жизни тем или иным путем новых социальных положений.
— Нынче русские только кабаками занимаются, — как бы
отвечает ямщик на мою тайную мысль, — а прочее все к
немцам отошло.
У вас ничего подобного нет, даже хлеба у вас нет, — а когда я, от имени
немцев, предлагаю вам свои услуги, вы
отвечаете мне: выкуси!
— С удовольствием, если это вам приятно, —
отвечал немец.
— Да, служу в конторе Эйхмана, купеческой, —
отвечал немец.
— Извольте, —
отвечал покорно
немец, и таким образом они играли часов до двух ночи.
— Хорошо, —
отвечал немец, хоть теперь, кажется, вовсе ему не хотелось играть.
— Да, играю, —
отвечал немец.
— А? Мы в лото играем, танцуем: очень приятно, —
отвечал немец.
— Да, хорошо, —
отвечал немец.
На лекциях они всегда сидели рядом и помогали один другому. Александров чертил для Венсана профили пушек и укреплений. Венсан же, хорошо знавший иностранные языки, вставал и
отвечал за Александрова, когда
немец или француз вызывали его фамилию.
Сгрубил
немец, зазнался — не надо нам твоих рейнвейнов, жри сам! — а
отвечай прямо: какая тому причина?
— Рыба у нас, ваше превосходительство, есть добрая, хорошая, —
отвечал ей на это
немец повар.
— Это совсем не отвисит от обстоятельствов, —
отвечал, махнув рукою,
немец.
— О, всех! всех, мои Иоганус! —
отвечала опять Софья Карловна, и василеостровский
немец Иоган-Христиан Норк так спокойно глядел в раскрывавшиеся перед ним темные врата сени смертной, что если бы вы видели его тихо меркнувшие очи и его посиневшую руку, крепко сжимавшую руку Софьи Карловны, то очень может быть, что вы и сами пожелали бы пред вашим походом в вечность услыхать не вопль, не вой, не стоны, не многословные уверения за тех, кого вы любили, а только одно это слово; одно ваше имя, произнесенное так, как произнесла имя своего мужа Софья Карловна Норк в ответ на его просьбу о детях.
— А имение-то дяди? —
отвечал Иван Александрыч, хотя при имении был особый немец-управитель, который, говорят, даже не пускал и в усадьбу племянника по каким-то личным неудовольствиям.
«Ну когда же Китайский император сидит на веревке?» —
отвечал добрейший
немец с пресерьезным видом, как будто он сам сомневался, не действительно ли китайский император перед ним.
— Деток нету, —
ответил Иона печально, — не благословил Господь… Да. Братец ихний младший, Павел Иоаннович, тот на войне убит. Да. С
немцами воевал… Он в этих… в конных гренадерах служил. Он нездешний. У того имение в Самарской губернии было…
— Известно как, —
ответил Василий Борисыч. — Червончики да карбованцы и в Неметчине свое дело делают. Вы думаете, в чужих-то краях взяток не берут? Почище наших лупят… Да… Только слава одна, что
немцы честный народ, а по правде сказать, хуже наших становых… Право слово… Перед Богом — не лгу.
— Как немец-с, —
отвечал ей Ропшин, пожирая ее глазами и, осторожно положив на стул ключ от своей комнаты, подошел к столу и завернул кран лампы.
— Он предобрый, этот monsieur Ротье, — как бы угадывая мои мысли, тихо шепнула Нина и, встав со скамьи, звучно
ответила, что было приготовлено на урок. — Зато
немец — злюка, — так же тихо прибавила она, сев на место.
У крыльца стоял в каске тот
немец, с которым Катя недавно обедала. Они переглянулись.
Немец покрутил головою, улыбнулся и, как бы
отвечая на что-то Кате, сказал...
Немец не нашелся, что
ответить, и понес чепуху, но потом, выпивши вина, разошелся и дал своему русскому коллеге уразуметь, что он понимает под «общим образованием». Пояснил он не прямо, а косвенно, говоря о другом.
Итальянская опера, стоявшая тогда во всем блеске, балет, французский и немецкий театр
отвечали всем вкусам любителей драмы, музыки и хореографии. И мы, молодые писатели, посещали французов и
немцев вовсе не из одной моды, а потому, что тогда и труппы, особенно французская, были прекрасные, и парижские новинки делались все интереснее. Тогда в самом расцвете своих талантов стояли Дюма-сын, В. Сарду, Т. Баррьер. А
немцы своим классическим репертуаром поддерживали вкус к Шиллеру, Гете и Шекспиру.
Сторож посмотрел на
немца и
отвечал...
— Нет, ничего, —
отвечал он и пил свой ужасный чай; а когда удивлялись, что он, будучи
немцем, может пить такой крепкий чай, то он имел мужество
отвечать, что он это любит.
— И, да что же такое, господа? —
отвечал беспечный Сафроныч, — что вы меня все этим
немцем пугаете? Пустое дело: ведь и
немец не собака — и
немцу хлеб надо есть; а на мой век станет.
Немец сделал полупрезрительную гримасу и
отвечал, что он не признает такого правила; что у него все, что он раз себе сказал, должно быть сделано; что этим только и приобретается настоящая железная воля.
Не успел добряк-немец
ответить что-либо своему воспитаннику, как с окна, где стояла клетка попугая, прозвучала та же самая фраза, произнесенная пронзительным, резким голосом.
На вопрос, как вас титуловать (заметим, первый и необходимый вопрос каждого
немца при первом знакомстве), Красный нос
отвечал, что он гофрат [Гофрат — надворный советник; вообще — почетный титул.], доктор Падуанского университета, член разных ученых обществ и корреспондент разных принцев; к тому ж игре в алмазе на руке его сделана уже примерная оценка и караты в нем по виду взвешены — все это заставило скоро забыть об уродливости носа и горбе неожиданного посетителя и находить в нем не только интересность, даже привлекательность.
— „Пускай потешают тебя
немцы, —
отвечал я угрюмо, сбросив с плеча своего руку Петра.
— Говорил, —
отвечал мне простодушный
немец.
— Окотник найдутся, — улыбаясь,
отвечал немец.
На первые два вопроса
немец, плохо понимавший по-французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь,
отвечал, что он квартиргер полка, и что ему велено от начальника занимать все дома под ряд.
— Без фонаря и без провожатого тебя пришибут и выпотрошат, и
отвечать за тебя мне будет некому, — говорил он, как будто искренно признавая установленный им порядок за необходимое; но близко изучившие его люди замечали, что при том, как он обсуждал с
немцем его дело, — «один ус» у Степана Ивановича «смеялся».
Немец обязан был надевать летом холодный, а зимою ватный халат и картуз и брать в руки фонарь и идти сам на деревню, в сопровождении десятника, который «
отвечал за его жизнь».
Я ведь не Николай Угодник — я овсом не торгую!“ Этого я не должен был стерпеть и
отвечал: „Николай Угодник овсом не торгует, а вы должны знать, что если нужна наша Русь, то нужны ей и дьяк и священник, ибо их одних мы еще пока от
немцев не приняли“.