Неточные совпадения
— И она тоже. Пусть все отделяются, кому с нами не угодно. Мы старого, какого-то мнимого права собственности
признавать не станем; а кто не хочет с нами — живи сам себе. Пусть и финны, и лифляндские
немцы, пусть все идут себе доживать свое право.
— Ну да, и в Берлине были, и в Вене были, и Эльзас с Лотарингией отобрали у
немцев! Что ж! сами никогда не
признавали ни за кем права любить отечество — пусть же не пеняют, что и за ними этого права не
признают.
И зачем, главное, я из-за того только, что ключи от иерусалимского храма будут у того, а не у этого архиерея, что в Болгарии будет князем тот, а не этот
немец, и что тюленей будут ловить английские, а не американские купцы,
признаю врагами людей соседнего народа, с которыми я жил до сих пор и желаю жить в любви и согласии, и найму солдат или сам пойду убивать и разорять их и сам подвергнусь их нападению?
— Во-первых, это анекдот, а во-вторых, что такое Мольер? «Классик! Классик!» — кричат французы, но и только!..
Немцы и англичане не хотят и смотреть Мольера; я, с своей стороны, тоже не
признаю его классиком… А!.. Никон Семеныч, великий трагик! Вас только и недоставало, — опоздали, mon cher! И лишили себя удовольствия прослушать большую часть нашего спектакля.
Спенсер о парижских позитивистах меня совсем не расспрашивал, не говорил и о лондонских верующих. Свой позитивизм он считал вполне самобытным и свою систему наук ставил, кажется, выше контовской. Мои парижские единомышленники относились к нему, конечно, с оговорками, но
признавали в нем огромный обобщающийум — первый в ту эпоху во всей философской литературе. Не обмолвился Спенсер ничем и о
немцах, о тогдашних профессорах философии, и в лагере метафизиков, и в лагере сторонников механической теории мира.
Но и тогда существовали давно два польских союза"Щегул"и"Огул", которые не
признавали немецкого общего устава. Они добились этого не без борьбы, и их
немцы побаивались уже потому, что в случае дуэлей (по-дерптски"шкандалов") они выходили только на пистолетах, а не на немецких эспадронах, которые мы звали неправильно"рапирами".
Немцев и евреев сейчас можно было
признать по носам, цвету волос, коротким бакенбардам, конторской франтоватости.
Немец сделал полупрезрительную гримасу и отвечал, что он не
признает такого правила; что у него все, что он раз себе сказал, должно быть сделано; что этим только и приобретается настоящая железная воля.
Боярин, крестясь, вглядывается в жуковину и
признает ее; но, увидав кровь на руке
немца, вскрикивает в ужасе...
— Без фонаря и без провожатого тебя пришибут и выпотрошат, и отвечать за тебя мне будет некому, — говорил он, как будто искренно
признавая установленный им порядок за необходимое; но близко изучившие его люди замечали, что при том, как он обсуждал с
немцем его дело, — «один ус» у Степана Ивановича «смеялся».