Народ стал расходиться, а высокий
немец снял свою круглую шляпу, вытер платком потное лицо, подошел к лозищанам и ухмыльнулся, протягивая Матвею Дышлу свою лапу. Человек, очевидно, был не из злопамятных; как не стало на пристани толкотни и давки, он оставил свои манеры и, видно, захотел поблагодарить лозищан за подарок.
Неточные совпадения
Наши, то есть Посьет и Гошкевич, собрались идти на гору посмотреть виды, попытаться, если можно,
снять их; доктор тоже ушел, вероятно, искать
немцев.
Способность Станкевича не только глубоко и сердечно понимать, но и примерять или, как
немцы говорят,
снимать противуречня, была основана на его художественной натуре.
Немцы, в числе которых были люди добрые и ученые, как Лодер, Фишер, Гильдебрандт и сам Гейм, вообще отличались незнанием и нежеланием знать русского языка, хладнокровием к студентам, духом западного клиентизма, ремесленничества, неумеренным курением сигар и огромным количеством крестов, которых они никогда не
снимали.
— О, такая молоденькая! — удивился
немец и стал, нагнувшись и кряхтя,
снимать сапоги. — Как же ты сюда попала?
Оба не старые, один черный, с большой бородой, в халате, будто и на татарина похож, но только халат у него не пестрый, а весь красный, и на башке острая персианская шапка; а другой рыжий, тоже в халате, но этакий штуковатый: всё ящички какие-то при себе имел, и сейчас чуть ему время есть, что никто на него не смотрит, он с себя халат долой
снимет и остается в одних штанцах и в курточке, а эти штанцы и курточка по-такому шиты, как в России на заводах у каких-нибудь
немцев бывает.
Какой-то
немец с лесным боярином обошелся невежливо, и
снял с него Михайло Иваныч костяную шляпу.
И взял будто исправник
снял Пекторалиса с этого кресла и привез его сушиться в его холодный дом; а кресло многие люди будто и после еще в реке видели, а мужики будто и место то прозвали «
немцев брод».
Когда пушка пришла на назначенное место, Аристотель приказал затинщику-немцу (обыкновенно
немцы исправляли должность артиллеристов)
снять ее с передков; потом, прицелясь в городок, установил ее на колоде (станке, или лафете) и велел затинщику всыпать в нее затин и вкатить ядро едва ли не с человечью голову.