Неточные совпадения
Правительства были рады этому направлению и сначала поощряли развитие международных
ненавистей;
массы снова лепились около племенного родства, узел которого затягивался туже, и снова отдалялись от общих требований улучшения своего быта; границы становились непроходимее, связь и сочувствие между народами обрывались.
У нас не веруют еще только сословия исключительные, как великолепно выразился намедни Евгений Павлович, корень потерявшие; а там уже страшные
массы самого народа начинают не веровать, — прежде от тьмы и от лжи, а теперь уже из фанатизма, из
ненависти к церкви и ко христианству!
Симпатии утопали в глубинах читательских
масс, не подавая о себе голоса, а
ненависть металась воочию, громко провозглашая о себе и посылая навстречу угрозы.
Но мы не остались. Нас влекла неведомая тайная сила: нет силы большей в человеческой жизни. Каждый отдельно ушел бы домой, но вся
масса шла, повинуясь не дисциплине, не сознанию правоты дела, не чувству
ненависти к неизвестному врагу, не страху наказания, а тому неведомому и бессознательному, что долго еще будет водить человечество на кровавую бойню — самую крупную причину всевозможных людских бед и страданий.
Память его быстро, в одной молниезарной картине, воспроизвела всю его жизнь за последние годы: неумолимую болезнь, день за днем пожиравшую силы; одиночество среди
массы алчных родственников, в атмосфере лжи,
ненависти и страха; бегство сюда, в Москву, — и так же внезапно потушила эту картину, оставив на душе одну тупую, замирающую боль.
Николай Герасимович, со свойственным ему увлечением, отдался всем прелестям Варшавы, во главе которых стоял балет, насчитывающий тогда в своих рядах
массу прелестных балетничек. Лихая тройка, которую он завел вскоре после его приезда в Варшаву, приводила в восторг веселых паненок — жриц Терпсихоры, и катаясь на ней, они забывали всю свою
ненависть к «москалям» и всему русскому.
Она платила ему той же, прикрытой
массой холодного равнодушия,
ненавистью.
Люди эти начали с того, что совершили величайшее преступление — бросили в темные народные
массы семена классовой злобы и
ненависти и довели дело восстания класса на класс до чудовищных размеров, угрожающих смертью государству и нации и превращающих русскую жизнь в ад.
Ярость, злоба,
ненависть, жажда крови и насилий прекратится, когда народная
масса просветится сознанием того, что в России сейчас невозможен социализм и безграничное увеличение благосостояния рабочих и крестьян, невозможно полное социальное равенство не потому только, что этого не хотят буржуазные, имущие классы, но прежде всего потому, что это невозможно объективно, что это противоречит непреложным законам природы, что этого не допускает бедность России, ее промышленная отсталость, некультурность народа, духовная немощь русского общества и т. п.
Социал-демократы, отравившие рабочую
массу истребляющей
ненавистью к «буржуазии» и «буржуазности», употребляют эти слова в социально-классовом, материалистическом смысле, но придают своей социально-классовой точке зрения почти религиозный отпечаток.
Сейчас в темные еще
массы русского народа брошены семена
ненависти к «буржуазии» и «буржуазности».
Массы народные отравили нечеловеческой злобной
ненавистью к «буржуазии», понятой в очень расширенном смысле, как все культурное общество.