Неточные совпадения
Он молчал и в ужасе слушал ее слезы,
не смея мешать им. Он
не чувствовал жалости ни к ней, ни к себе; он был сам жалок. Она опустилась в кресло и, прижав голову к платку, оперлась на стол и плакала горько. Слезы текли
не как мгновенно вырвавшаяся жаркая струя, от внезапной и временной боли, как тогда в парке, а изливались безотрадно, холодными потоками, как осенний
дождь, беспощадно поливающий нивы.
Нехлюдов, еще
не выходя из вагона,
заметил на дворе станции несколько богатых экипажей, запряженных четвернями и тройками сытых, побрякивающих бубенцами лошадей; выйдя же на потемневшую от
дождя мокрую платформу, он увидал перед первым классом кучку народа, среди которой выделялась высокая толстая дама в шляпе с дорогими перьями, в ватерпруфе, и длинный молодой человек с тонкими ногами, в велосипедном костюме, с огромной сытой собакой в дорогом ошейнике.
Нехлюдов так задумался, что и
не заметил, как погода переменилась: солнце скрылось за передовым низким, разорванным облаком, и с западного горизонта надвигалась сплошная светлосерая туча, уже выливавшаяся там, где-то далеко, над полями и лесами, косым спорым
дождем.
Митя примолк. Он весь покраснел. Чрез мгновение ему стало вдруг очень холодно.
Дождь перестал, но мутное небо все было обтянуто облаками, дул резкий ветер прямо в лицо. «Озноб, что ли, со мной», — подумал Митя, передернув плечами. Наконец влез в телегу и Маврикий Маврикиевич, уселся грузно, широко и, как бы
не заметив, крепко потеснил собою Митю. Правда, он был
не в духе, и ему сильно
не нравилось возложенное на него поручение.
Еще издали, сквозь частую сетку
дождя,
заметил я избу с тесовой крышей и двумя трубами, повыше других, по всей вероятности, жилище старосты, куда я и направил шаги свои, в надежде найти у него самовар, чай, сахар и
не совершенно кислые сливки.
Утром я проснулся позже других. Первое, что мне бросилось в глаза, — отсутствие солнца. Все небо было в тучах.
Заметив, что стрелки укладывают вещи так, чтобы их
не промочил
дождь, Дерсу сказал...
Я
не смел опустить стекла, которое поднял отец, шепотом сказав мне, что сырость вредна для матери; но и сквозь стекло я видел, что все деревья и оба моста были совершенно мокры, как будто от сильного
дождя.
Я и
не заметил, как дошел домой, хотя
дождь мочил меня всю дорогу. Было уже часа три утра.
Не успел я стукнуть в дверь моей квартиры, как послышался стон, и дверь торопливо начала отпираться, как будто Нелли и
не ложилась спать, а все время сторожила меня у самого порога. Свечка горела. Я взглянул в лицо Нелли и испугался: оно все изменилось; глаза горели, как в горячке, и смотрели как-то дико, точно она
не узнавала меня. С ней был сильный жар.
Прошлую весну совсем было здесь нас залило, ну, я, признаться, сам даже предложил: «
Не помолебствовать ли, друзья?» А они в ответ: «Дождь-то ведь от облаков; облака, что ли, ты заговаривать станешь?» От кого,
смею спросить, они столь неистовыми мыслями заимствоваться могли?
Утро было тихое, теплое, серое. Иногда казалось, что вот-вот пойдет
дождь; но протянутая рука ничего
не ощущала, и только глядя на рукав платья, можно было
заметить следы крохотных, как мельчайший бисер, капель; но и те скоро прекратились. Ветра — точно на свете никогда
не бывало. Каждый звук
не летел, а разливался кругом; в отдалении чуть сгущался беловатый пар, в воздухе пахло резедой и цветами белых акаций.
Мелкий
дождь то переставал, то опять начинался; но он
не замечал и
дождя.
— И при этом
дождь и такое интересное расстояние… Часов у меня нет, а из окна одни огороды, так что… отстаешь от событий… но, собственно,
не в ропот, потому и
не смею,
не смею, а единственно лишь от нетерпения, снедаемого всю неделю, чтобы наконец… разрешиться.
Старый Туберозов шептал слова восторженных хвалений и
не заметил, как по лицу его тихо бежали слезы и
дождь все частил капля за каплей и, наконец, засеял как сквозь частое сито, освежая влажною прохладой слегка воспаленную голову протопопа, который так и уснул, как сидел у окна, склонясь головой на свои белые руки.
Было
не жарко. Солнце склонялось. Дорога, омоченная утренним
дождем,
не пылила. Тележка ровно катилась по мелкому щебню, унося из города четырех седоков; сытая серая лошадка бежала, словно
не замечая их тяжести, и ленивый, безмолвный работник Игнатий управлял ее бегом при помощи заметных лишь опытному взору движений вожжами.
Но бывают гнилые зимы, с оттепелями,
дождями и гололедицей. Это гибель для табунов — лед
не пробьешь, и лошади голодают. Мороза лошадь
не боится — обросшие, как медведь, густой шерстью, бродят табуны в открытой степи всю зиму и тут же, с конца февраля, жеребятся. Но плохо для лошадей в бураны. Иногда они продолжаются неделями — и день и ночь
метет, ничего за два шага
не видно: и сыпет, и кружит, и рвет, и заносит моментально.
Ответа
не последовало. Но вот наконец ветер в последний раз рванул рогожу и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная капля упала на колено Егорушки, другая поползла по руке. Он
заметил, что колени его
не прикрыты, и хотел было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблям, по тюку. Это был
дождь. Он и рогожа как будто поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две сороки.
Летом, когда перед спектаклем покажется туча, начинает рокотать гром и грозит
дождь, который сорвет сбор, он влезал на крышу театра с иконой
молить Илью-пророка, чтобы он направил свою колесницу мимо Харькова, а если Илья-пророк
не слушал и
дождь шел, он брал икону под мышку, грозил кулаком в тучи и с привизгом кричал...
Лето промелькнуло незаметно. Солнце сделалось точно холоднее, а день короче. Начались
дожди, подул холодный ветер. Канарейка почувствовала себя самой несчастной птицей, особенно когда шел
дождь. А Ворона точно ничего
не замечает.
И зажили вместе, совсем хорошо зажили. Все вместе: куда одна, туда и другая. И
не заметили, как лето пролетело. Начались
дожди, холодные ночи. Наша Козявочка нанесла яичек, спрятала их в густой траве и сказала...
Все переменилось:
дождь стал шутлив, ветер игрив, сам мрак, булькая водой, говорил «да». Я отвел пассажиров в шкиперскую каюту и, торопясь, чтобы
не застиг и
не задержал Гро, развязал паруса, — два косых паруса с подъемной реей, снял швартовы, поставил кливер и, когда Дюрок повернул руль, «Эспаньола» отошла от набережной, причем никто этого
не заметил.
Пройдя таким образом немного более двух верст, слышится что-то похожее на шум падающих вод, хотя человек,
не привыкший к степной жизни, воспитанный на булеварах,
не различил бы этот дальний ропот от говора листьев; — тогда, кинув глаза в ту сторону, откуда ветер принес сии новые звуки, можно
заметить крутой и глубокий овраг; его берег обсажен наклонившимися березами, коих белые нагие корни, обмытые
дождями весенними, висят над бездной длинными хвостами; глинистый скат оврага покрыт камнями и обвалившимися глыбами земли, увлекшими за собою различные кусты, которые беспечно принялись на новой почве; на дне оврага, если подойти к самому краю и наклониться придерживаясь за надёжные дерева, можно различить небольшой родник, но чрезвычайно быстро катящийся, покрывающийся по временам пеною, которая белее пуха лебяжьего останавливается клубами у берегов, держится несколько минут и вновь увлечена стремлением исчезает в камнях и рассыпается об них радужными брызгами.
Я думал, что она и
не заметила сегодняшнего
дождя, а между тем
не пришла.
Всю первую половину мая шли непрерывные
дожди, а мы двигались без палаток. Бесконечная глинистая дорога подымалась на холм и спускалась в овраг чуть ли
не на каждой версте. Идти было тяжело. На ногах комья грязи, серое небо низко повисло, и беспрерывно сеет на нас мелкий
дождь. И нет ему конца, нет надежды, придя на ночлег, высушиться и отогреться: румыны
не пускали нас в жилье, да им и негде было
поместить такую массу народа. Мы проходили город или деревню и становились где-нибудь на выгоне.
В горе своем
не замечал он студеного
дождя, лившего ему на голову с того самого времени, как покинул он город, ни усталости, ни холоду, ни голоду…
Нет, я мог бы еще многое придумать и раскрасить; мог бы наполнить десять, двадцать страниц описанием Леонова детства; например, как мать была единственным его лексиконом; то есть как она учила его говорить и как он, забывая слова других,
замечал и помнил каждое ее слово; как он, зная уже имена всех птичек, которые порхали в их саду и в роще, и всех цветов, которые росли на лугах и в поле,
не знал еще, каким именем называют в свете дурных людей и дела их; как развивались первые способности души его; как быстро она вбирала в себя действия внешних предметов, подобно весеннему лужку, жадно впивающему первый весенний
дождь; как мысли и чувства рождались в ней, подобно свежей апрельской зелени; сколько раз в день, в минуту нежная родительница целовала его, плакала и благодарила небо; сколько раз и он маленькими своими ручонками обнимал ее, прижимаясь к ее груди; как голос его тверже и тверже произносил: «Люблю тебя, маменька!» и как сердце его время от времени чувствовало это живее!
В этом состоянии, близком к бреду безумия, рнсуя в воображении сладострастные картины, Ипполит Сергеевич
не замечал, что
дождь прекратился и в окна его комнаты с ясного неба смотрели звёзды. Он всё ждал звука шагов женщины, несущей ему наслаждение. Порой, на краткий миг, надежда обнять девушку гасла в нём; тогда он слышал в учащённом биении своего сердца упрёк себе и сознавал, что состояние, переживаемое им, позорно для него, болезненно и гадко.
Англичанин все это выслушал и выгнал Севастьяна, как и нас, и нет от него никакого дальше решения, и сидим мы, милостивые государи, над рекою, яко враны на нырище, и
не знаем, вполне ли отчаиваться или еще чего ожидать, но идти к англичанину уже
не смеем, а к тому же и погода стала опять единохарактерна нам: спустилась ужасная оттепель, и засеял
дождь, небо среди дня все яко дым коптильный, а ночи темнеющие, даже Еспер-звезда, которая в декабре с тверди небесной
не сходит, и та скрылась и ни разу
не выглянет…
Беда с крепким сердцем знакомится, втихомолку кровавой слезой отливается, да на сладкий позор к добрым людям
не просится: твое ж горе, девица, словно след на песке,
дождем вымоет, солнцем высушит, буйным ветром снесет,
заметет!
— Конечно, — иронически
заметил Михей Михеич. — Лисичка под бороной от
дождя хоронилася — все
не каждая капля капнет. А сознайся, лихо тебя наш исправник допек? а? Ведь лихо?
Не нарадуются православные, любуясь на пышные всходы сочной озими, на яркую зелень поднимающейся яри. О том только и
молят, о том только и просят Господа — даровал бы он хлебу совершение, засухой бы
не пожег,
дождями бы
не залил, градом бы
не побил надежду крестьянскую.
Точно так же, как и человек раздетый сейчас почувствует сырость, а одетый
не заметит ее, так и для паука идет
дождь, когда для нас он только собирается.
Шел мелкий, назойливый
дождь, пронизывало холодом и сыростью, мутное небо тяжело повисло над горизонтом. Но, несмотря на то что родина встречала возвращавшихся моряков так неприветливо, они радостными глазами глядели и на эти серо-свинцовые воды Финского залива и на мутное небо,
не замечая ни холода, ни сырости.
Мы прошли за ним в небольшом от него расстоянии несколько улиц. На дворе был поздний серый вечер, покрапывал
дождь, и улицы были почти пусты. Серж шел тихо, понурив голову и часто останавливался; — мы всё издали за ним следовали — и я
не заметил, как очутились в улице, где была квартира Альтанских.
И никто
не заметил, когда прекратился
дождь; помню только, что с убитого фейерверкера, с его толстого, обрюзгшего желтого лица скатывалась вода, вероятно,
дождь продолжался довольно долго…
Давно уже я
заметил, если скажешь: «Я, наверно, пойду завтра гулять», то непременно что-нибудь помешает: либо
дождь пойдет, либо нечаянно нашалишь, и мама
не пустит. И так всегда, когда скажешь «наверно». Невидимая злая сила внимательно подслушивает нас и, назло нам, все делает наоборот. Ты хочешь того-то, — на ж тебе вот: как раз противоположное!
Гроза прошла мимо, но тучи захватили краем,
дождь шел и тихо стучал по крыше. Жмухин встал и, охая от старости, потягиваясь, посмотрел в залу.
Заметив, что гость
не спит, он сказал...
— Да изништожь ты нам пономаря с кладбища, вот тебе самое твое первое дело. Он опивица, с ним родителям неспокойно, за то они
молят Бога нам
дождя не давать, и Бог твоего молебна
не слушает за то, что опивицу с родителями с нашими схоронил.
— Если
не птицы, так стрелы наши станут летать к ним рассыпным
дождем! —
заметил другой.
Он
не замечал, как стучившееся небо закапало тихим
дождем;
не слыхал, как этот
дождь защелкал крупными каплями по широким листам лопуха;
не видал, как закивали во тьме своими вершинами липы черноземного острова и начали кланяться высоким соснам песчаного берега.
И с этим она поставила на уборный стол флакон и, вероятно, хотела идти вслед за мужем в те самые двери, в которые он вышел, но Пик предупредил ее: он бросился вперед, схватил в передней свой плащ и шляпу и выбежал на улицу. На дворе уже темнело и лил проливной
дождь. Пик ничего этого
не замечал; он шел и свистал, останавливался у углов,
не зная, за который из них поворотить, и потом опять шел и свистал, и вдруг расхохотался.
Ничего он
не узнавал из того, что привык видеть, выходя по утрам обозревать домовитый двор своего именитого господина: всегда обыкновенно стройное хозяйство представляло теперь полный хаос. На дворе плавали скамьи, двери, запасные колесницы и разная рухлядь, а также забитые
дождем и утонувшие куры и павлины, и в числе этих разных плавающих мертвых птиц хлебодар
заметил тоже утонувшего письмоносного голубя.
— Ольгушка! Купаться, — пригласили Ольгу сошедшиеся с ней девочки. И все большим хороводом пошли с песнями к реке. Барахтаясь, визжа и болтая ногами, девчата
не заметили, как с запада заходила черная низкая туча, как солнце стало скрываться и открываться а как запахло цветами и березовым листом и стало погромыхивать.
Не успели девки одеться, как полил
дождь и измочил их до нитки.
И
не замечаю, как, несмотря на все торжествование моей победы и одоления, нападает на меня ожесточенный сон, и повозка моя по грязи плывет,
дождь сверху по коже хлюпае, а я под буркою сплю, як правый богатырь, и вижу во сне свое торжество: вот он, потрясователь, сидит, и руки ему схвачены, и рот завязан, но все меня хочет укусить, и, наконец, укусил.