Неточные совпадения
Как изменилася Татьяна!
Как твердо в роль свою вошла!
Как утеснительного сана
Приемы скоро приняла!
Кто б
смел искать девчонки нежной
В сей величавой, в сей небрежной
Законодательнице зал?
И он ей сердце волновал!
Об нем она во мраке ночи,
Пока Морфей
не прилетит,
Бывало, девственно грустит,
К луне подъемлет томны очи,
Мечтая с ним когда-нибудь
Свершить смиренный жизни
путь!
Путь же взял он по направлению к Васильевскому острову через В—й проспект, как будто торопясь туда за делом, но, по обыкновению своему, шел,
не замечая дороги, шепча про себя и даже говоря вслух с собою, чем очень удивлял прохожих.
— Слушай, — продолжал я, видя его доброе расположение. — Как тебя назвать
не знаю, да и знать
не хочу… Но бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только
не требуй того, что противно чести моей и христианской совести. Ты мой благодетель. Доверши как начал: отпусти меня с бедною сиротою, куда нам бог
путь укажет. А мы, где бы ты ни был и что бы с тобою ни случилось, каждый день будем бога
молить о спасении грешной твоей души…
Снова вспомнилось, каким индюком держался Тагильский в компании Прейса. Вероятно, и тогда уже он
наметил себе
путь в сенат. Грубоватый Поярков сказал ему: «Считать — нужно, однако,
не забывая, что посредством бухгалтерии революцию
не сделаешь». Затем он говорил, что особенное пристрастие к цифрам обнаруживают вульгаризаторы Маркса и что Маркс
не просто экономист, а основоположник научно обоснованной философии экономики.
— Чем бы дитя ни тешилось, только бы
не плакало, —
заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского. У него уходило время, сила фантазии разрешалась естественным
путем, и он
не замечал жизни,
не знал скуки, никуда и ничего
не хотел. — Зачем только ты пишешь все по ночам? — сказала она. — Смерть — боюсь… Ну, как заснешь над своей драмой? И шутка ли, до света? ведь ты изведешь себя. Посмотри, ты иногда желт, как переспелый огурец…
Агриппина Филипьевна посмотрела на своего любимца и потом перевела свой взгляд на Привалова с тем выражением, которое говорило: «Вы уж извините, Сергей Александрыч, что Nicolas иногда позволяет себе такие выражения…» В нескольких словах она дала
заметить Привалову, что уже кое-что слышала о нем и что очень рада видеть его у себя; потом сказала два слова о Петербурге, с улыбкой сожаления отозвалась об Узле, который, по ее словам, был уже на
пути к известности,
не в пример другим уездным городам.
— Мне
не нравится в славянофильстве учение о национальной исключительности, —
заметил Привалов. — Русский человек, как мне кажется, по своей славянской природе, чужд такого духа, а наоборот, он всегда страдал излишней наклонностью к сближению с другими народами и к слепому подражанию чужим обычаям… Да это и понятно, если взять нашу историю, которая есть длинный
путь ассимиляции десятков других народностей. Навязывать народу то, чего у него нет, — и бесцельно и несправедливо.
Утром 4 августа мы стали собираться в
путь. Китайцы
не отпустили нас до тех пор, пока
не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от денег. Тогда я положил им деньги на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил деньги под посуду. Китайцы
заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам. Пришлось уступить и взять деньги обратно.
Нечего делать, пришлось остановиться здесь, благо в дровах
не было недостатка. Море выбросило на берег много плавника, а солнце и ветер позаботились его просушить. Одно только было нехорошо: в лагуне вода имела солоноватый вкус и неприятный запах. По
пути я
заметил на берегу моря каких-то куликов. Вместе с ними все время летал большой улит. Он имел белое брюшко, серовато-бурую с крапинками спину и темный клюв.
Крестьянин подъехал на небольшой комяге с женой, спросил нас, в чем дело, и,
заметив: «Ну, что же? Ну, заткнуть дыру, да, благословясь, и в
путь. Что тут киснуть? Ты вот для того что татарин, так ничего и
не умеешь сделать», — взошел на дощаник.
— Нет, оттепелей
не будет; это уж я
замечал. Коли осень студеная стоит да снег раньше ноября выпал — стало быть, и санный
путь установится сразу.
— Я думал, что вам сейчас
не по
пути ехать со мной в Заполье, —
не без ядовитости
заметил Галактион.
В сущности Харитина вышла очертя голову за Полуянова только потому, что желала хотя этим
путем досадить Галактиону. На, полюбуйся, как мне ничего
не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется,
не почувствовал этой
мести и даже
не приехал на свадьбу, а послал вместо себя жену с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила мужа выписать карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все смотрят и завидуют, как молодая исправница катается.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша
не сбивался в сторону по
пути к науке. Но это
не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с ноги валенок и
метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках, пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Земной дух человечества, пошедшего по
пути змия, загипнотизировал человека заманчивой идеей прогресса и грядущего в конце прогресса земного рая, и так обольщен был человек, что
не заметил безумия своего служения прогрессу и своего подчинения счастливцам грядущего рая.
Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот на
пути своем встречал среди
мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его то к сахалинскому берегу, то к низменным песчаным берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба берега сливались; казалось, залив оканчивался здесь и никакого прохода
не было.
Случалось, что протоптанную накануне дорогу
заметало ночью ветром, и тогда надо было протаптывать ее снова. Бывали случаи, когда на возвратном
пути мы
не находили своей лыжницы: ее заносило следом за нами. Тогда мы шли целиною, лишь бы поскорее дойти до бивака и дать отдых измученным ногам.
Его силом
не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром, а для морской прохлады на поздний осенний
путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли Левшу на корабль, который в Россию шел. Тут
поместили Левшу в лучшем виде, как настоящего барина, но он с другими господами в закрытии сидеть
не любил и совестился, а уйдет на палубу, под презент сядет и спросит: «Где наша Россия?»
— А нет, Анна Львовна, этого нельзя говорить, — снисходительно
заметил Белоярцев. — Это только так кажется, а в существе это и есть тот тонкий
путь, которым разврат вводится в человеческое общество. Я вам подаю бурнус, я вам поднимаю платок, я перед вами растворяю двери, потому что это ничего
не стоит, потому что это и вам самим легко было бы сделать без моей помощи.
— Люба, дорогая моя! Милая, многострадальная женщина! Посмотри, как хорошо кругом! Господи! Вот уже пять лет, как я
не видал как следует восхода солнца. То карточная игра, то пьянство, то в университет надо спешить. Посмотри, душенька, вон там заря расцвела. Солнце близко! Это — твоя заря, Любочка! Это начинается твоя новая жизнь. Ты
смело обопрешься на мою сильную руку. Я выведу тебя на дорогу честного труда, на
путь смелой, лицом к лицу, борьбы с жизнью!
— Так, так, так, — сказал он, наконец, пробарабанив пальцами по столу. — То, что сделал Лихонин, прекрасно и
смело. И то, что князь и Соловьев идут ему навстречу, тоже очень хорошо. Я, с своей стороны, готов, чем могу, содействовать вашим начинаниям. Но
не лучше ли будет, если мы поведем нашу знакомую по
пути, так сказать, естественных ее влечений и способностей. Скажите, дорогая моя, — обратился он к Любке, — что вы знаете, умеете? Ну там работу какую-нибудь или что. Ну там шить, вязать, вышивать.
Скоро я
заметил, что стали решительно сбираться в Оренбург и что сам дедушка торопил отъездом, потому что
путь был
не близкий.
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, — в самом центре государства; Москва приказывает, грозит,
молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось, в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда,
заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил суд, собирались подати, формировались новые рати, и вряд ли это
не народная наша черта: мы
не любим приказаний; нам
не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же
пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
С такими мыслями он часто бродил теперь по городу в теплые ночи конца мая. Незаметно для самого себя он избирал все одну и ту же дорогу — от еврейского кладбища до плотины и затем к железнодорожной насыпи. Иногда случалось, что, увлеченный этой новой для него страстной головной работой, он
не замечал пройденного
пути, и вдруг, приходя в себя и точно просыпаясь, он с удивлением видел, что находится на другом конце города.
Да, я люблю тебя, далекий, никем
не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это
не от недостатка горячего сочувствия к тебе, а потому собственно, что эти звуки грустно и болезненно отдаются в моей душе. Много есть
путей служить общему делу; но
смею думать, что обнаружение зла, лжи и порока также
не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к добру и истине.
Наконец, есть книги. Он будет читать, найдет в чтении материал для дальнейшего развития. Во всяком случае, он даст, что может, и
не его вина, ежели судьба и горькие условия жизни заградили ему
путь к достижению заветных целей, которые он почти с детства для себя
наметил. Главное, быть бодрым и
не растрачивать попусту того, чем он уже обладал.
Скрывался от глаз только прямой
путь;
заметь он его, так тогда, может быть, и
не поехал бы.
— Боже, да ведь он хотел сказать каламбур! — почти в ужасе воскликнула Лиза. — Маврикий Николаевич,
не смейте никогда пускаться на этот
путь! Но только до какой же степени вы эгоист! Я убеждена, к чести вашей, что вы сами на себя теперь клевещете; напротив; вы с утра до ночи будете меня тогда уверять, что я стала без ноги интереснее! Одно непоправимо — вы безмерно высоки ростом, а без ноги я стану премаленькая, как же вы меня поведете под руку, мы будем
не пара!
Они в том мнении, что я помимо их
не посмею вас беспокоить, а я пред вами, сударь, как пред Истинным, — вот уже четвертую ночь вашей милости на сем мосту поджидаю, в том предмете, что и кроме них могу тихими стопами свой собственный
путь найти.
На другой день отряд Никиты Романовича продолжал свой
путь, углубляясь все далее в темные леса, которые, с небольшими прогулами, соединялись с Брянским дремучим лесом. Князь ехал впереди отряда, а Михеич следовал за ним издали,
не смея прерывать его молчание.
— Я так рассуждаю, что ум дан человеку
не для того, чтоб испытывать неизвестное, а для того, чтоб воздерживаться от грехов. Вот ежели я, например, чувствую плотскую немощь или смущение и призываю на помощь ум: укажи,
мол,
пути, как мне ту немощь побороть — вот тогда я поступаю правильно! Потому что в этих случаях ум действительно пользу оказать может.
Если б вам пришлось даже и переступить, в минуту родительского гнева, меру справедливости — и тут мы
не смеем роптать, потому что
пути провидения скрыты от нас.
С надеждой, верою веселой
Иди на все,
не унывай;
Вперед!
мечом и грудью смелой
Свой
путь на полночь пробивай.
Но скоро он
заметил, что между этими людьми
не всё в ладу: пили чай, весело балагуря про разные разности, а Никон нет-нет да и собьётся с весёлого лада: глаза вдруг потемнеют, отуманятся, меж бровей ляжет ижицей глубокая складка, и, разведя ощипанные, но густые светлые усы большим и указательным пальцем, точно очистив
путь слову, он скажет в кулак себе что-нибудь неожиданное и как будто — злое.
Ну, думаю себе,
не хочешь, брат, слабительного, так я тебя иным
путем облегчу, а меня, чувствую, в это время кто-то за коленку потихоньку теребит, точно как теленок губами забирает. Оглянулся, вижу, стоит возле меня большой мужик. Голова с проседью, лет около пятидесяти. Увидал, что я его
заметил, и делает шаг назад и ехидно манит меня за собою пальцем.
Гордей Евстратыч делал вид, что ничего
не замечает, и относился к сыну с небывалой нежностью, и только одна Ариша понимала истинную цену этой отцовской нежности: отец хотел погубить сына, чтобы этим
путем добиться своего.
«За делом!» — коротко отвечал парень и,
не замечая даже плутовских взглядов, бросаемых на него какою-нибудь краснощекой, игривой бабенкой, продолжал
путь.
Если так — идите
смело вперед вы на хорошем
пути, и дело ваше — благое! Слава богу! Вы
не одни теперь. Вы
не будете"сеятелем пустынным": завелись уже и у нас труженики… пионеры… Но вам теперь
не до того. Прощайте,
не забывайте меня!
Не представляя миру ничего нового и неведомого,
не намечая новых
путей в развитии всего человечества,
не двигая его даже и на принятом
пути, они должны ограничиваться более частным, специальным служением: они приводят в сознание масс то, что открыто передовыми деятелями человечества, раскрывают и проясняют людям то, что в них живет еще смутно и неопределенно.
Он с удивлением видел других людей: простые и доверчивые, они
смело шли куда-то, весело шагая через все препятствия на
пути своём. Он сравнивал их со шпионами, которые устало и скрытно ползали по улицам и домам, выслеживая этих людей, чтобы спрятать их в тюрьму, и ясно видел, что шпионы
не верят в своё дело.
А князь и Феофан и я мы все молчим и делаем вид, что мы просто едем по своему делу, что мы и
не замечаем тех, которые попадаются нам на
пути на плохих лошадях.
Но Петр
не испугался их дряхлого негодования и
смело продолжал идти по своему
пути, «
не обращая внимания, — как говорит г. Устрялов, — на заметную досаду почтенных сединами и преданностью бояр, на строгие нравоучения всеми чтимого патриарха, на суеверный ужас народа,
не слушая ни нежных пеней матери, ни упреков жены, еще любимой» (том II, стр. 119).
На жизненном
пути нашем разбросаны золотые монеты; но мы
не замечаем их, потому что думаем о цели
пути,
не обращаем внимания на дорогу, лежащую под нашими ногами;
заметив, мы
не можем нагнуться, чтобы собрать их, потому что «телега жизни» неудержимо уносит нас вперед, — вот наше отношение к действительности; но мы приехали на станцию и прохаживаемся в скучном ожидании лошадей — тут мы со вниманием рассматриваем каждую жестяную бляху, которая, быть может,
не стоит и внимания, — вот наше отношение к искусству.
Наконец господин Голядкин сбавил шагу немножко, чтоб дух перевести, торопливо осмотрелся кругом и увидел, что уже перебежал,
не замечая того, весь свой
путь по Фонтанке, перешел Аничков мост, миновал часть Невского и теперь стоит на повороте в Литейную.
То Настенька вдруг захочет домой, я
не смею удерживать и захочу проводить ее до самого дома; мы пускаемся в
путь и вдруг через четверть часа находим себя на набережной у нашей скамейки.
И он при этом только хотел продолжать, что все молодые инженеры должны образовать союз, чтобы поддерживать друг друга на честном
пути бескорыстного служения, но
заметил, что кучка молодежи, среди которой он сообщал о своем оскорблении, растаяла, и с ним остался только один из наиболее добросердечных товарищей, и тот
не столько ему внимал, сколько убеждал оставить это на время и идти «со всеми вместе в гастрономию, так как это у нас, — говорит, — заведено и никому нехорошо нарушать товарищеские обряды».
Сошёлся я вдруг с одним послушником, Гришей, — в конторе монастырской занимался он.
Замечал я его давно: ходит между братией всегда поспешно и бесшумно юноша в дымчатых очках, незаметное лицо, сутуловатый, ходит, наклоня голову, как бы
не желая видеть ничего иного, кроме
пути своего.
Несколько дней спустя после этой сцены обыватели скотного двора
заметили большую перемену в сиротке. «Что с ней? Эка расторопная вдруг стала! — говорили они. — Отколе прыть взялась? Словечка
не вымолвит, а работает куды против прежнего — словно приохотилась к делу». Они единогласно утверждали, что впрок пошли девке побои, что наконец-то обратили они ее на
путь истинный. И действительно, что-то странное произошло во всем существе Акулины.
Но между тем уже была ночь, и ночь довольно темная. Небольшие тучи усилили мрачность, и, судя по всем приметам, нельзя было ожидать ни звезд, ни месяца. Бурсаки
заметили, что они сбились с
пути и давно шли
не по дороге.
Одни робкие толпы беглецов являлись на
путях Новаграда;
не стук оружия, а вопль малодушного отчаяния был вестником их приближения; они требовали
не стрел и
мечей, а хлеба и крова!..