Неточные совпадения
— Ну, этого я
не понимаю, — сказал Сергей Иванович. — Одно я понимаю, — прибавил он, — это урок
смирения. Я иначе и снисходительнее стал смотреть на то, что называется подлостью, после того как брат Николай стал тем, что он есть… Ты
знаешь, что он сделал…
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил: камень — дурак, дерево — дурак, и бог — дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь —
знаю: все это для утешения! Все — слова. Христос тоже — мертвое слово. Правы отрицающие, а
не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и
смирение — ложь!
У него своя юриспруденция. Он велел освободить виновных от платежа, потому, написал он собственноручно, как и напечатано в сенатской записке, «что члены комиссии
не знали, что подписывали». Положим, что митрополит по ремеслу должен оказывать
смирение, а каковы другие-то вельможи, которые приняли подарок, так учтиво и милостиво мотивированный!
Смирения у Михея Зотыча, однако, хватило ненадолго. Он
узнал, что в доме попа Макара устраивается «голодная столовая», и отправился туда. Ему все нужно было видеть. Поп Макар сильно постарел и был весь седой. Он два года назад похоронил свою попадью Луковну и точно весь засох с горя. В первую минуту он даже
не узнал старого благоприятеля.
Зная твое доброе сердце, я очень понимаю, как тягостно для тебя должно быть всех обвинять; но если начальство твое желает этого, то что же делать, мой друг! — обвиняй! Неси сей крест с
смирением и утешай себя тем, что в мире
не одни радости, но и горести! И кто же из нас может сказать наверное, что для души нашей полезнее: первые или последние! Я, по крайней мере, еще в институте была на сей счет в недоумении, да и теперь в оном же нахожусь.
Когда Арина Петровна посылала детям выговоры за мотовство (это случалось нередко, хотя серьезных поводов и
не было), то Порфиша всегда с
смирением покорялся этим замечаниям и писал: «
Знаю, милый дружок маменька, что вы несете непосильные тяготы ради нас, недостойных детей ваших;
знаю, что мы очень часто своим поведением
не оправдываем ваших материнских об нас попечений, и, что всего хуже, по свойственному человекам заблуждению, даже забываем о сем, в чем и приношу вам искреннее сыновнее извинение, надеясь со временем от порока сего избавиться и быть в употреблении присылаемых вами, бесценный друг маменька, на содержание и прочие расходы денег осмотрительным».
Несчастливцев. Ты
не подумай, братец, что я гнушаюсь своим званием. А неловко, братец; дом такой: тишина,
смирение. А ведь мы с тобой почти черти, немного лучше. Сам
знаешь: скоморох попу
не товарищ. Только ты насчет ссоры или драки, ну, и насчет чужого поостерегись, Аркаша! Хоть тебе и трудно будет, а постарайся, братец, вести себя как следует порядочному лакею. Вот, во-первых, сними, братец, картуз да отойди к стороне, кто-то идет.
Он
не прикинулся добродушным и ласковым: он
знал, что
не обманет меня, но на лице его изобразилось угрюмое
смирение.
Николай Иванович. Ребенок, совсем ребенок, или хитрая, женщина. Да, хитрый ребенок. Да, да. Видно,
не хочешь ты, чтобы я был твоим работником в этом твоем деле; хочешь, чтобы я был унижен, чтобы все могли на меня пальцами указывать: говорит, но
не делает. Ну, пускай. Ты лучше
знаешь, что тебе нужно.
Смирение, юродство. Да, если бы только возвыситься до него!
— Я
знаю, ты мыслишь, что я был причиной Вериной смерти. Но подумай, разве я любил ее меньше, чем ты? Странно ты рассуждаешь… Я был строг, а разве это мешало ей делать, что она хочет? Я пренебрег достоинством отца, я смиренно согнул свою шею, когда она
не побоялась моего проклятья и поехала… туда. А ты — ты-то
не просила ее остаться и
не плакала, старая, пока я
не велел замолчать? Разве я родил ее такой жестокой?
Не твердил я ей о Боге, о
смирении, о любви?
Прежде всего
смирением: когда
знаешь свою слабость,
не будешь сердиться за то, что другие указывают на нее.
Отвлечение в применении к Богу от всяких положительных определений, как связанных с тварностью, красной нитью проходит систему Эккегарта, этому соответствует и главная религиозная добродетель, им проповедуемая, — Abgeschiedenheit, отрешенность, которая выше любви, выше
смирения: «Бог
не имеет имени, ибо никто
не может о Нем что-либо высказать или
узнать.
Раз приходит к нему с приказом по полку известный набожностью вестовой. Разговорился с ним Дмитрий Осипыч, и вестовой, похваляя его пост, молитву и
смирение, сказал, однако, что, по евангельскому слову, явно молиться
не следует, а должно совершать Божие дело втайне, затворив двери своей клети, чтобы люди
не знали и
не ведали про молитву. Призадумался Строинский, сказал вестовому...
Доктор растерялся и
не знал, что сказать. Он понял, что фельдшер пришел к нему унижаться и просить прощения
не из христианского
смирения и
не ради того, чтобы своим
смирением уничтожить оскорбителя, а просто из расчета: «Сделаю над собой усилие, попрошу прощения, и авось меня
не прогонят и
не лишат куска хлеба…» Что может быть оскорбительней для человеческого достоинства?
Ильза, вошедши в комнату, подняла сухощавую руку над головой Аделаиды, наклонившейся в глубоком
смирении, и,
не зная, какое приличное варварское имя дать волшебнице, нашлась, однако ж, следующим образом...
Не могу иначе как
смирением назвать чувство, которое вместе с холодом от реки легким ознобом проникло в меня… нет,
не знаю, как это случилось, но от самых вершин мудрости и понимания, на которых я только что был, я внезапно спустился в такой трепет, в такое чувство малости своей и страха, что пальцы мои в кармане сразу высохли, застыли и согнулись, как птичьи лапы. «Струсил!» — подумал я, чувствуя жестокий страх перед смертью, которую готовил себе, и забывая, что гирьки я бросил раньше, и от самоубийства отказался раньше, нежели почувствовал страх.
Так думали, глядя на старика, и Меженецкий, и его сотоварищи по камере. Старик же хорошо
знал, что говорил, и то, что он говорил, имело для него ясный и глубокий смысл. Смысл был тот, что злу недолго остается царствовать, что агнец добром и
смирением побеждает всех, что агнец утрет всякую слезу, и
не будет ни плача, ни болезни, ни смерти. И он чувствовал, что это уже совершается, совершается во всем мире, потому что это совершается в просветленной близостью к смерти душе его.