Неточные совпадения
— Врет,
не верьте, хитрит. А лишь
узнает, то возненавидит вас или будет читать
мораль, еще скажет, пожалуй, бабушке…
— Если б вы умели понять ее, — остановил его Тушин, — то давно бы
знали, что она из тех, кому «объяснять» нечего и «советовать» нельзя. А колебать «бабушкину
мораль» я
не нахожу нужным, потому что разделяю эту
мораль.
Заметив, что Викентьев несколько покраснел от этого предостережения, как будто обиделся тем, что в нем предполагают недостаток такта, и что и мать его закусила немного нижнюю губу и стала слегка бить такт ботинкой, Татьяна Марковна перешла в дружеский тон, потрепала «милого Николеньку» по плечу и прибавила, что сама
знает, как напрасны эти слова, но что говорит их по привычке старой бабы — читать
мораль. После того она тихо, про себя вздохнула и уже ничего
не говорила до отъезда гостей.
Красин очень хорошо
знал, что печень Мечниковой
не предрасположена ни к какой гражданской хворобе, но неразборчивость новой корпорации, вербовавшей в свою среду все, что стало как-нибудь в разлад с так называемой разумной жизнью, — все, что приняло положение исключительное и относилось к общественному суду и общественной
морали более или менее пренебрежительно или равнодушно, — делала уместным сближение всякого такого лица с этою новою гражданскою группою.
— Оставить счастье в его руках, оставить его гордым обладателем… о! может ли остановить меня какая-нибудь угроза? Вы
не знаете моих мучений! вы
не любили никогда, если думали помешать мне этой холодной
моралью… в ваших жилах течет молоко, а
не кровь…
Веруя и постоянно говоря, что «главное дело
не в лечении, а в недопущении, в предупреждении болезней», Зеленский был чрезвычайно строг к прислуге, и зуботычины у него летели за малейшее неисполнение его гигиенических приказаний, к которым, как известно, наши русские люди относятся как к какой-то неосновательной прихоти.
Зная это, Зеленский держался с ними
морали крыловской басни «Кот и повар».
Не исполнено или неточно исполнено его приказание —
не станет рассуждать, а сейчас же щелк по зубам, и пошел мимо.
Но — увы! — мы уже
не знаем, как устраивается та пустыня, без которой дедушкина
мораль падает сама собою.
— Да?
Не спорю. Но по какой вашей мужской
морали сын, идущий к матери, должен быть схвачен?
Не должны ли вы все склониться и закрыть глаза, пока он проходит? А потом уж хватайте, там, где-нибудь, где хотите, я этого
не знаю.
Увы! он и сам весь начинен азбучными истинами, он и сам ничего
не знает, кроме произвольных, на песке построенных афоризмов прописной
морали.
Мораль нации
не хочет
знать человечности.
— Послушай, Лидочка, ведь это, в сущности, ужасно! — говорит Сомов, вдруг останавливаясь перед женой и с ужасом глядя на ее лицо. — Ведь ты мать… понимаешь? мать! Как же ты будешь детей учить, если сама ничего
не знаешь? Мозг у тебя хороший, но что толку в нем, если он
не усвоил себе даже элементарных знаний? Ну, плевать на знания… знания дети и в школе получат, но ведь ты и по части
морали хромаешь! Ты ведь иногда такое ляпнешь, что уши вянут!
А что,
не сделаться ли мне писателем и
не начать ли напускать
мораль на купечество? Да нет, где нам, с суконным рылом в калашный ряд! Чтоб быть писателем и
мораль пускать, нужно мудреные слова
знать, а я только одно мудреное слово и
знаю: цивилизация.
Революционная
мораль не знает личности как основы всех нравственных оценок и суждений.
Их богословие и их наука, их
мораль и их социология
не знают любви,
не видят в любви мировой проблемы.
Но эта законническая
мораль знает лишь ветхую дионисическую стихию, стихию хаотическую, она
не знает экстазов дионисизма преображенного, творческого.