Неточные совпадения
Он даже
не имел никаких планов и целей для будущей жизни; он предоставлял
решение этого другим,
зная, что всё будет прекрасно.
— A propos de Варенька, [Кстати о Вареньке,] — сказала Кити по-французски, как они и всё время говорили, чтоб Агафья Михайловна
не понимала их. — Вы
знаете, maman, что я нынче почему-то жду
решения. Вы понимаете какое. Как бы хорошо было!
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи, в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего
не умела сказать и только широко раскрытыми глазами удивленно смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь,
узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое
решение слишком сложного вопроса.
Хотя Алексей Александрович и
знал, что он
не может иметь на жену нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего
не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и
не подумал ни разу о том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его
решение совпадало с требованиями, как ему казалось, религии, эта религиозная санкция его
решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
— Да ведь я божьего промысла
знать не могу… И к чему вы спрашиваете, чего нельзя спрашивать? К чему такие пустые вопросы? Как может случиться, чтоб это от моего
решения зависело? И кто меня тут судьей поставил: кому жить, кому
не жить?
Спустя несколько дней после сего знаменитого совета
узнали мы, что Пугачев, верный своему обещанию, приближился к Оренбургу. Я увидел войско мятежников с высоты городской стены. Мне показалось, что число их вдесятеро увеличилось со времени последнего приступа, коему был я свидетель. При них была и артиллерия, взятая Пугачевым в малых крепостях, им уже покоренных. Вспомня
решение совета, я предвидел долговременное заключение в стенах оренбургских и чуть
не плакал от досады.
Скорее в обморок, теперь оно в порядке,
Важнее давишной причина есть тому,
Вот наконец
решение загадке!
Вот я пожертвован кому!
Не знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и
не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится быть в ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют на свете!
Во взгляде ее он прочел
решение, но какое — еще
не знал, только у него сердце стукнуло, как никогда
не стучало. Таких минут
не бывало в его жизни.
Было, я думаю, около половины одиннадцатого, когда я, возбужденный и, сколько помню, как-то странно рассеянный, но с окончательным
решением в сердце, добрел до своей квартиры. Я
не торопился, я
знал уже, как поступлю. И вдруг, едва только я вступил в наш коридор, как точас же понял, что стряслась новая беда и произошло необыкновенное усложнение дела: старый князь, только что привезенный из Царского Села, находился в нашей квартире, а при нем была Анна Андреевна!
— Я вам сам дверь отворю, идите, но
знайте: я принял одно огромное
решение; и если вы захотите дать свет моей душе, то воротитесь, сядьте и выслушайте только два слова. Но если
не хотите, то уйдите, и я вам сам дверь отворю!
Но я еще внизу положил, во время всех этих дебатов, подвергнуть дело о письме про наследство
решению третейскому и обратиться, как к судье, к Васину, а если
не удастся к Васину, то еще к одному лицу, я уже
знал к какому.
— Ба! какой у вас бодрый вид. Скажите, вы
не знали ничего о некотором письме, сохранявшемся у Крафта и доставшемся вчера Версилову, именно нечто по поводу выигранного им наследства? В письме этом завещатель разъясняет волю свою в смысле, обратном вчерашнему
решению суда. Письмо еще давно писано. Одним словом, я
не знаю, что именно в точности, но
не знаете ли чего-нибудь вы?
Любопытно то, за кого эти светские франты почитают друг друга и на каких это основаниях могут они уважать друг друга; ведь этот князь мог же предположить, что Анна Андреевна уже
знает о связи его с Лизой, в сущности с ее сестрой, а если
не знает, то когда-нибудь уж наверно
узнает; и вот он «
не сомневался в ее
решении»!
Каким образом могли сочетаться все мирные впечатления и наслаждения затишьем с мучительно сладкими и тревожными биениями сердца при предчувствии близких бурных
решений —
не знаю, но все опять отношу к «широкости».
— Я всегда робел прежде. Я и теперь вошел,
не зная, что говорить. Вы думаете, я теперь
не робею? Я робею. Но я вдруг принял огромное
решение и почувствовал, что его выполню. А как принял это
решение, то сейчас и сошел с ума и стал все это говорить… Выслушайте, вот мои два слова: шпион я ваш или нет? Ответьте мне — вот вопрос!
Деньги и теперь еще лежат, ее ожидая, и теперь еще Катерина Николаевна надеется, что она переменит
решение; но этого
не случится, и я
знаю про то наверно, потому что я теперь — один из самых близких знакомых и друзей Анны Андреевны.
По всему тому, что происходило на судебном следствии, и по тому, как
знал Нехлюдов Маслову, он был убежден, что она
не виновна ни в похищении ни в отравлении, и сначала был и уверен, что все признают это; но когда он увидал, что вследствие неловкой защиты купца, очевидно основанной на том, что Маслова физически нравилась ему, чего он и
не скрывал, и вследствие отпора на этом именно основании старшины и, главное, вследствие усталости всех
решение стало склоняться к обвинению, он хотел возражать, но ему страшно было говорить за Маслову, — ему казалось, что все сейчас
узнают его отношения к ней.
Он решительно
не знал, как быть с ними, чем руководиться в
решении вопроса, сколько и кому дать.
— Подождите, милая Катерина Осиповна, я
не сказала главного,
не сказала окончательного, что решила в эту ночь. Я чувствую, что, может быть,
решение мое ужасно — для меня, но предчувствую, что я уже
не переменю его ни за что, ни за что, во всю жизнь мою, так и будет. Мой милый, мой добрый, мой всегдашний и великодушный советник и глубокий сердцеведец и единственный друг мой, какого я только имею в мире, Иван Федорович, одобряет меня во всем и хвалит мое
решение… Он его
знает.
— Если
не может решиться в положительную, то никогда
не решится и в отрицательную, сами
знаете это свойство вашего сердца; и в этом вся мука его. Но благодарите Творца, что дал вам сердце высшее, способное такою мукой мучиться, «горняя мудрствовати и горних искати, наше бо жительство на небесех есть». Дай вам Бог, чтобы
решение сердца вашего постигло вас еще на земле, и да благословит Бог пути ваши!
Но ты все-таки пойдешь и
знаешь, что пойдешь, сам
знаешь, что как бы ты ни решался, а
решение уж
не от тебя зависит.
— О, это все по поводу Дмитрия Федоровича и… всех этих последних происшествий, — бегло пояснила мамаша. — Катерина Ивановна остановилась теперь на одном
решении… но для этого ей непременно надо вас видеть… зачем? Конечно
не знаю, но она просила как можно скорей. И вы это сделаете, наверно сделаете, тут даже христианское чувство велит.
А Полозов еще и
не знал о
решении дочери отложить свадьбу; дочь постоянно чувствовала, что он оставляет ей полную свободу.
Долго толковали они, ни в чем
не согласились и наконец потребовали арестанта. Молодая девушка взошла; но это была
не та молчаливая, застенчивая сирота, которую они
знали. Непоколебимая твердость и безвозвратное
решение были видны в спокойном и гордом выражении лица; это было
не дитя, а женщина, которая шла защищать свою любовь — мою любовь.
Не знаю, однако ж, успела ли бы выполнить матушка свое
решение не встречаться с строптивым рабом, если б
не выручил ее кучер Алемпий, выпросив Ваньку-Каина на конюшню.
Процесс был решен в пользу вдовы, причем все
знали, что этим она обязана исключительно твердости отца… Сенат как-то неожиданно скоро утвердил
решение, и скромная вдова стала сразу одной из богатейших помещиц
не только в уезде, но, пожалуй, в губернии.
— На месте редактора я бы
не напечатал; что же касается вообще до записок очевидцев, то поверят скорее грубому лгуну, но забавнику, чем человеку достойному и заслуженному. Я
знаю некоторые записки о двенадцатом годе, которые… Я принял
решение, князь; я оставляю этот дом, — дом господина Лебедева.
— Ступайте, — сказала она прежде, чем он успел ответить, — мы вместе помолимся за упокой еедуши. — Потом она прибавила, что
не знает, как ей быть,
не знает, имеет ли она право заставлять Паншина долее ждать ее
решения.
Лиза
узнала об этом
решении в тот же вечер и объявила, что она очень рада никому
не мешать пресмыкаться перед кем угодно, даже перед Белоярцевым.
— Я прислан исполнить это
решение. Вы, конечно, можете
не допустить меня до этого, можете убить, разорвать на части, но вместо меня пришлют другого, и уже с войском; а войско у вас, как я слышал, бывало, — и вы
знаете, что это такое!
Павел был болен в субботу, когда вывесили объявление директора о сборе копейки; он
не работал и
не знал ничего об этом. На другой день, после обедни, к нему пришли благообразный старик, литейщик Сизов, высокий и злой слесарь Махотин и рассказали ему о
решении директора.
Трудно передать, сколько разнообразных оттенков почувствовалось в этом ответе. Сусанна Николаевна как будто бы хотела тут, кроме произнесенного ею, сказать: «Ты
не скучай обо мне, потому что я
не стою того и даже
не знаю, буду ли я сама скучать о тебе!» Все эти оттенки, разумеется, как цвета преломившегося на мгновение луча, пропали и слились потом в одном
решении...
Сколь ни тяжело было таковое
решение для нее, но она утешала себя мыслью, что умерший супруг ее, обретавшийся уж, конечно, в раю и все ведавший, что на земле происходит,
не укорит ее, несчастную,
зная, для чего и для какой цели продавался его подарок.
Знаете, как послушаешь эти слова, то у кого на душе
не совсем чисто и
решение его
не очень твердо, так мороз пробежит по коже.
Успокоившись на сем
решении, он мыслями своими обратился на более приятный и отрадный предмет: в далеко еще
не остывшем сердце его, как мы
знаем, жила любовь к Людмиле, старшей дочери адмиральши.
Ты сам
знаешь, что я
не переменяю своих
решений».
Чернышев
знал, слышав это
не раз от Николая, что, когда ему нужно решить какой-либо важный вопрос, ему нужно было только сосредоточиться на несколько мгновений, и что тогда на него находило наитие, и
решение составлялось само собою самое верное, как бы какой-то внутренний голос говорил ему, что нужно сделать.
Решение было неудобоисполнимое, так как в каждом дворе было несколько женщин: нельзя было
знать, какая подлежит аресту, и потому полиция
не приводила
решения в исполнение.
В Швейцарии, я
знаю, что в 1890-х годах в Шильонском замке сидели люди за отказ от исполнения воинской повинности,
не изменившие вследствие наказания своего
решения.
Я
знаю про унтер-офицера гвардии, который в 1891 году в Берлине объявил начальству, что он, как христианин,
не будет продолжать службу и, несмотря на все увещания, угрозы и наказания, остался при своем
решении.
— Елена Николаевна, пожалуйста,
не говорите так. Мне и без того невесело. Поверьте, мое
решение мне стоило больших усилий. Если б вы
знали…
Когда она
узнала об этом
решении, то радости ее
не было пределов. Две вещи она ненавидела: представительность и внутреннюю политику — и вот он, ее roi-soleil, [Король-солнце (фр.).] навсегда освобождает ее от них. Отныне она будет иметь возможность без помехи удовлетворять своим нетребовательным вкусам: своей набожности и любви к домашнему очагу.
Арина Васильевна, — несмотря на то, что, приведенная в ужас страшным намерением сына, искренне молила и просила своего крутого супруга позволить жениться Алексею Степанычу, — была
не столько обрадована, сколько испугана
решением Степана Михайловича, или лучше сказать, она бы и обрадовалась, да
не смела радоваться, потому что боялась своих дочерей; она уже
знала, что думает о письме Лизавета Степановна, и угадывала, что скажет Александра Степановна.
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и
не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но,
не имея сил откладывать
решение своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму,
узнать: угодно ли,
не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
— Полноте, сделайте милость! Вы меня этим даже обижаете! — возразил с неудовольствием генерал. — А с другой стороны, я даже и
не понимаю, что вас так удивляет, что кукла может производить впечатление? Мало ли разве вы видите у нас кукол, которых все
знают за кукол, а они
не только впечатление производят, но даже
решением вопросов руководят. Вы здешний?
Если же ты, моя прекрасная, лучезарная царица, действительно полюбила такого маленького и темного человека, каков я, и действительно готова разделить его участь — ну, так дай мне руку и отправимся вместе в наш трудный путь! Только
знай, мое
решение несомненно: или все, или ничего! Это безумно… но я
не могу иначе,
не могу, Ирина! Я слишком сильно тебя люблю.
Ты
знаешь, ты слышал мое
решение, ты уверен, что оно
не изменится, что я согласна на… как ты это сказал?.. на все или ничего… чего же еще?
Городулин. Позвольте
узнать. Объявите
решение, без того
не казнят. Если вы решили задушить меня в своих объятиях, я апеллировать
не буду.
— Между тобой и женихом твоим.
Не думаешь ли, что он будет досадовать, если ты переменишь твое
решение? Я, право,
не узнаю тебя, Полина; ты с некоторого времени стала так странна, так причудлива!..
Не упрямься, мой друг! Подумай, как ты огорчишь этим маменьку, как это неприятно будет Сурскому, как рассердится дядюшка…
Вы
знаете теперь, чего я требую, и будьте уверены, что ни за что
не переменю моего
решения. Quelle folie!