Неточные совпадения
Конечно, современные нам академии
имеют несколько иной характер, нежели тот, который предполагал им дать Двоекуров, но так как сила
не в названии, а в той сущности, которую преследует проект и которая есть
не что иное, как «рассмотрение наук», то очевидно, что, покуда царствует потребность в «рассмотрении», до тех пор и проект Двоекурова удержит за собой все значение воспитательного
документа.
— Нет,
не имеет. Я небольшой юрист. Адвокат противной стороны, разумеется, знал бы, как этим
документом воспользоваться, и извлек бы из него всю пользу; но Алексей Никанорович находил положительно, что это письмо, будучи предъявлено,
не имело бы большого юридического значения, так что дело Версилова могло бы быть все-таки выиграно. Скорее же этот
документ представляет, так сказать, дело совести…
Катерина Николаевна стремительно встала с места, вся покраснела и — плюнула ему в лицо. Затем быстро направилась было к двери. Вот тут-то дурак Ламберт и выхватил револьвер. Он слепо, как ограниченный дурак, верил в эффект
документа, то есть — главное —
не разглядел, с кем
имеет дело, именно потому, как я сказал уже, что считал всех с такими же подлыми чувствами, как и он сам. Он с первого слова раздражил ее грубостью, тогда как она, может быть, и
не уклонилась бы войти в денежную сделку.
Заметьте, она уж и ехала с тем, чтоб меня поскорей оскорбить, еще никогда
не видав: в глазах ее я был «подсыльный от Версилова», а она была убеждена и тогда, и долго спустя, что Версилов держит в руках всю судьбу ее и
имеет средства тотчас же погубить ее, если захочет, посредством одного
документа; подозревала по крайней мере это.
Главнейшее состояло в том, что существует
документ, и что обладатель его — я, и что этот
документ имеет высокую ценность: в этом Ламберт
не сомневался.
Упрекнуть же меня за то, что я погубил князей, опять-таки никто бы
не мог, потому что
документ не имел решающего юридического значения.
Если
не половина, то все же несомненно некоторая часть наследства могла бы и теперь следовать Версилову, даже при самом щекотливом взгляде на дело, тем более что
документ не имел решительного значения, а процесс им уже выигран.
Оттого, что все на меня, а Дмитрий Федорович в итоге еще мне же должен, да
не сколько-нибудь, а несколько тысяч-с, на что
имею все
документы!
Какая-то барыня держала у себя горничную,
не имея на нее никаких
документов, горничная просила разобрать ее права на вольность. Мой предшественник благоразумно придумал до решения дела оставить ее у помещицы в полном повиновении. Мне следовало подписать; я обратился к губернатору и заметил ему, что незавидна будет судьба девушки у ее барыни после того, как она подавала на нее просьбу.
Его фамилия была Львов, по
документам он значился просто дворянином, никакого княжеского звания
не имел; в князья его произвели переписчики, а затем уж и остальная Хитровка.
— Нет,
не сошел и
имею документ, что вы знали все и знали, какие деньги брали от Натальи Осиповны, чтобы сделать закупку дешевого сибирского хлеба. Ведь знали… У меня есть ваше письмо к Наталье Осиповне. И теперь, представьте себе, являюсь я, например, к прокурору, и все как на ладони. Вместе и в остроге будем сидеть, а Харитина будет по два калачика приносить, — один мужу, другой любовнику.
— Я разрешаю вам бывать, где и у кого угодно, — сказал барон. — Нам скрывать нечего. Вы осмотрите здесь всё, вам дадут свободный пропуск во все тюрьмы и поселения, вы будете пользоваться
документами, необходимыми для вашей работы, — одним словом, вам двери будут открыты всюду.
Не могу я разрешить вам только одного: какого бы то ни было общения с политическими, так как разрешать вам это я
не имею никакого права.
P. S.С лишком год выписываю от Annette Памятную Книжку Лицея(1852–1853); верно, там есть выходки на мой и Вильгельма счет, и она церемонится прислать. Пожалуйста, если она
не решается прислать ее, пришли ты на имя Балакшина. Мне непременно хочется
иметь этот
документ. [В «Памятной книжке» Лицея на 1852–1853 гг. Пущин и Кюхельбекер
не упоминаются.]
— Нет, Маслобоев, это
не так, ты увлекся, — вскричал я. — Она
не только
не знает этого, но она и в самом деле незаконная дочь. Неужели мать,
имея хоть какие-нибудь
документы в руках, могла выносить такую злую долю, как здесь в Петербурге, и, кроме того, оставить свое дитя на такое сиротство? Полно! Этого быть
не может.
Она разорвала все связи, все
документы; плюнула на деньги, даже забыла, что они
не ее, а отцовы, и отказалась от них, как от грязи, как от пыли, чтоб подавить своего обманщика душевным величием, чтоб считать его своим вором и
иметь право всю жизнь презирать его, и тут же, вероятно, сказала, что бесчестием себе почитает называться и женой его.
Дело в том, что Петеньке до зарезу нужно было
иметь пятнадцать тысяч рублей, которые он и предположил занять или у Стрелова лично, или через его посредство, под
документ. Стрелов и с своей стороны
не прочь был дать деньги, но требовал, чтобы долговой
документ был подписан самим стариком-генералом.
— Да, — говорит, — это точно касательство
не малое… И
документы, чай, у вашего благородия насчет этого есть?.. Вы меня, старика,
не обессудьте, что я в эвтом деле сумнение
имею: дело-то оно такое, что к нам словно очень уж близко подходит, да и Иван Демьяныч ничего нас о такой напасти
не предуведомляли…
Рассмотревши дело и убедившись в справедливости всего вышеизложенного, начальство
не только
не отрешило доброго помпадура от должности, но даже опубликовало его поступки и поставило их в пример прочим. «Да ведомо будет всем и каждому, — сказано было в изданном по сему случаю
документе, — что лучше одного помпадура доброго, нежели семь тысяч злых
иметь, на основании того общепризнанного правила, что даже малый каменный дом все-таки лучше, нежели большая каменная болезнь».
Если б мы
не имели достоверных
документов от известных путешественников, свидетельствующих о том, что один и тот же англичанин может быть отличнейшим плантатором и прекрасным отцом семейства, то мы сами усомнились бы в возможности такой двойственности.
Ну, разве
не восторг
иметь такой
документ!
— Несмотря на это, — снова продолжал Мановский, — я известился, что она находится в беременном состоянии, а потому просил бы ваше превосходительство об освидетельствовании ее через кого следует и выдать мне на то
документ, так как я именем своим
не хочу покрывать этой распутной женщины я желаю
иметь с ней развод.
—
Документы украли, — дико озираясь, ответил растерзанный Коротков, — и кот появился.
Не имеет права. Я никогда в жизни
не дрался, это спички. Преследовать
не имеет права. Я
не посмотрю, что он Кальсонер. У меня украли до…
Барабошев. Я против закону удерживать его
не могу, потому всякий человек свою волю
имеет. Но из вашего разговора я заключаю так, что вы деньги принесли по вашему
документу.
Дурнопечин. Никаких у меня нет для вас
документов и никаких я с вами объяснений
иметь не желаю.
Вуланд.
Не желать со мной служить вы можете, но уничтожать
документы вы
не имеете права, — я жаловаться на то буду!
Николай. Но позвольте! я дело сделал: у вас в руках ценный
документ, а у меня ничего, только одни обещания, слова, которые
не имеют никакой цены. Вы меня обманываете.
— За себя нимало
не опасаюсь я, — молвила спокойно Манефа. — Мало ль кто ко мне наезжает в обитель — всему начальству известно, что у меня всегда большой съезд живет.
Имею отвод, по торговому, мол, делу приезжают.
Не даром же плачу гильдию. И бумаги такие есть у меня, доверенности от купцов разных городов… Коснулись бы тебя — ответ у нас готов: приезжал, дескать, из Москвы от Мартыновых по торговле красным товаром. И
документы показала бы.
По удостоверению составителя «Записки о самозванке», помещенной в «Чтениях», почерк последнего
не имеет сходства ни с почерком князя Лимбурга, ни с почерком лиц, составлявших его общество, стало быть, означенные
документы были писаны
не в Оберштейне.
Философия теряет свое первородство и
не имеет уже оправдательных
документов о своем древнем происхождении.
Неужели свыше суждено было, чтобы достояние Калерии попало опять в руки Серафимы? Он смирялся перед этим. Сам-то он разве
не может во имя покойницы продолжать ее дело?.. Она мечтала
иметь его своим пособником.
Не лучше ли двадцать-то тысяч, пока они еще
не отосланы к матери Серафимы, употребить на святое дело, завещанное ему Калерией? Богу будет это угоднее. Так он
не мог поступить, хотя долговой
документ и у него в руках… Пускай эти деньги пойдут прахом. Он от себя возместит их на дело покойницы.
— На второй день Рождества, значит, является к нам супруг ейный в трезвом виде, как следствует, в аккурате и такую речь повел: «Иван Силыч, — меня так кликают, — чем по мелочи мне с вас за разрушение моего семейного счастья брать,
не лучше ли к окончательной цифре прийти, в виде отступного, и супругу тогда я вам мою законную по
документу передам и никаких против нее и вас претензий
иметь не буду».
К счастию и благодаря небольшой дозе внимания, какое мне всегда внушало мое неравнодушие к церковным делам, я
имею возможность предложить об этом небольшую, но документальную беседу; а непререкаемым
документом, на который я буду ссылаться, мне будут служить ведомости одной епархии, издающиеся
не совсем так, как издаются ведомости прочих епархий.
— Да, он отказался только потому, что князь Иван перед коронацией писал ему и извинялся, что ежели бы
не он взял, то именье конфисковали бы, а что у него дети и долги и что теперь он
не в состоянии возвратить ничего. Петр Лабазов отвечал двумя строками: «Ни я, ни наследники мои
не имеем и
не хотим
иметь никаких прав на законом вам присвоенное именье». И больше ничего. Каково? И князь Иван проглотил и с восторгом запер этот
документ с векселями в шкатулку и никому
не показывал.