Неточные совпадения
Левин часто замечал при
спорах между самыми умными людьми, что после огромных усилий, огромного количества логических тонкостей и слов спорящие приходили наконец к сознанию того, что то, что они долго бились доказать друг другу, давным давно, с начала
спора, было известно им, но что они
любят разное и потому
не хотят назвать того, что они
любят, чтобы
не быть оспоренными.
Катавасов очень
любил говорить о философии, имея о ней понятие от естественников, никогда
не занимавшихся философией; и в Москве Левин в последнее время много
спорил с ним.
Спорить тоже
не любил и
не горячился — тоже дурной признак!
— Они меня все пугают. Говорить —
не говорят, а так смотрят мудрено. Да ведь и вы его
не любите. Помните, прежде вы все с ним
спорили. Я и
не знаю, о чем у вас
спор идет, а вижу, что вы его и так вертите, и так…
— Вот уж
не думала, что вы тоже
любите спорить!
Но добродушного, неуклюжего Дмитрия
любили за то, что он позволял командовать собой, никогда
не спорил,
не обижался, терпеливо и неумело играл самые незаметные, невыгодные роли.
После Кутузова, который,
не любя длинных речей, умел говорить скупо, но неотразимо, эти казались ему мальчишками,
споры их — игрой, а горячий задор — направленным на соблазн Варвары и Лидии.
— Батюшки, неприятный какой, — забормотала серая старушка, обращаясь к Самгину. — А Леонидушка-то
не любит, если
спорят с ним. Он — очень нервный, ночей
не спит, все сочиняет, все думает да крепкий чай пьет.
Иногда он как будто и расшевелит ее, она согласится с ним, выслушает задумчиво, если он скажет ей что-нибудь «умное» или «мудреное», а через пять минут, он слышит, ее голос где-нибудь вверху уже поет: «Ненаглядный ты мой, как
люблю я тебя», или рисует она букет цветов, семейство голубей, портрет с своего кота, а
не то примолкнет, сидя где-нибудь, и читает книжку «с веселым окончанием» или же болтает неумолкаемо и
спорит с Викентьевым.
Но бабушка триумфа ему никогда
не давала, она сдаваться
не любила и кончала
спор, опираясь деспотически на авторитет уже
не мудрости, а родства и своих лет.
— Вот видите: мне хочется пройти с Марфенькой практически историю литературы и искусства.
Не пугайтесь, — поспешил он прибавить, заметив, что у ней на лице показался какой-то туман, — курс весь будет состоять в чтении и разговорах… Мы будем читать все, старое и новое, свое и чужое, — передавать друг другу впечатления,
спорить… Это займет меня, может быть, и вас. Вы
любите искусство?
— Прощайте, Вера, вы
не любите меня, вы следите за мной, как шпион, ловите слова, делаете выводы… И вот, всякий раз, как мы наедине, вы — или
спорите, или пытаете меня, — а на пункте счастья мы все там же, где были…
Любите Райского: вот вам задача! Из него, как из куклы, будете делать что хотите, наряжать во все бабушкины отрепья или делать из него каждый день нового героя романа, и этому конца
не будет. А мне некогда, у меня есть дела…
—
Не совсем шутили, это истинно. Идея эта еще
не решена в вашем сердце и мучает его. Но и мученик
любит иногда забавляться своим отчаянием, как бы тоже от отчаяния. Пока с отчаяния и вы забавляетесь — и журнальными статьями, и светскими
спорами, сами
не веруя своей диалектике и с болью сердца усмехаясь ей про себя… В вас этот вопрос
не решен, и в этом ваше великое горе, ибо настоятельно требует разрешения…
Не далее как дней пять тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в
споре, что на всей земле нет решительно ничего такого, что бы заставляло людей
любить себе подобных, что такого закона природы: чтобы человек
любил человечество —
не существует вовсе, и что если есть и была до сих пор любовь на земле, то
не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие.
Отец доказывал матери моей, что она напрасно
не любит чувашских деревень, что ни у кого нет таких просторных изб и таких широких нар, как у них, и что даже в их избах опрятнее, чем в мордовских и особенно русских; но мать возражала, что чуваши сами очень неопрятны и гадки; против этого отец
не спорил, но говорил, что они предобрые и пречестные люди.
Мать прислушивалась к
спору и понимала, что Павел
не любит крестьян, а хохол заступается за них, доказывая, что и мужиков добру учить надо. Она больше понимала Андрея, и он казался ей правым, но всякий раз, когда он говорил Павлу что-нибудь, она, насторожась и задерживая дыхание, ждала ответа сына, чтобы скорее узнать, —
не обидел ли его хохол? Но они кричали друг на друга
не обижаясь.
Она сама отдалась, перестала
любить тебя, нечего и
спорить —
не воротишь!
Одна Любовь Сергеевна, считавшая меня величайшим эгоистом, безбожником и насмешником, как кажется,
не любила меня и часто
спорила со мной, сердилась и поражала меня своими отрывочными, бессвязными фразами.
Московские литераторы,
не работавшие в «Русском листке»,
не любили его за резкость и выступления на разных собраниях, и только из-за этого все его предложения вызывали шумные
споры и в конце концов их проваливали, как бы они целесообразны ни были.
— Нет, я
не считаю Евгения своим приятелем! — отрекся Егор Егорыч. — Я Евгения уважаю: он умен, бесспорно, что учен; но он рассудочный историк!.. Он в каждом событии ни назад заглядывать, ни вперед предугадывать
не любит, а дай ему все, чтобы пальцем в документиках можно было осязать… Я об этом с ним многократно
спорил.
О чинах, начальниках, кто из них старше, кто кого может согнуть и кто сам из них согнется, ужасно
любят разговаривать арестанты, даже
спорят и ругаются за генералов чуть
не до драки.
— В ночь бы и уехали, бог с ними, а? Все друг с другом
спорят, всех судят, а никакого сообщества нет, а мы бы жили тихо, — едем, Дуня, буду
любить, ей-богу! Я
не мальчишка, один весь тут, всё твоё…
Я вчера слышал, он
спорил с Павл Павлычем; тот, знаете,
не любит возражений, а Бельтов этот
не в карман за словами ходит.
Он
спорил из-за всякого пустяка,
не слушая возражений и хрипло крича;
любил поесть и питал слабость к хоровому малорусскому пению, причем неизменно фальшивил.
Он
любил искренно этого беспечного, кроткого еврея за его разносторонний ум, юношескую живость характера и добродушную страсть к
спорам отвлеченного свойства. Какой бы вопрос ни затрогивал Бобров, доктор Гольдберг возражал ему с одинаковым интересом к делу и с неизменной горячностью. И хотя между обоими в их бесконечных
спорах до сих пор возникали только противоречия, тем
не менее они скучали друг без друга и виделись чуть
не ежедневно.
Доктор
не любил нашего хозяйства, потому что оно мешало нам
спорить, и говорил, что пахать, косить, пасти телят недостойно свободного человека и что все эти грубые виды борьбы за существование люди со временем возложат на животных и на машины, а сами будут заниматься исключительно научными исследованиями.
Лидия.
Не спорю. Вы много виноваты передо мной, очень много! Вы причина того, что я вышла за человека, которого
не люблю.
Долгов бы, конечно, нескоро перестал
спорить, но разговор снова и совершенно неожиданно перешел на другое; мы, русские, как известно, в наших беседах и даже заседаниях
не любим говорить в порядке и доводить разговор до конца, а больше как-то галдим и перескакиваем обыкновенно с предмета на предмет; никто почти никогда никого
не слушает, и каждый спешит высказать только то, что у него на умишке есть.
Вы знаете, как это странно, вот я нынче часто слышу, многие говорят, и Фриц тоже
любит спорить, что снам
не должно верить, что будто сны ничего
не значат; а я, как хотите, ни за что с этим
не могу согласиться.
— Я
не смею с вами
спорить. В таком случае, если вы
не хотите представить ее в полицию, то пользуйтесь ею, как вам угодно: заколите, когда желаете, ее к Рождеству и наделайте из нее окороков, или так съедите. Только я бы у вас попросил, если будете делать колбасы, пришлите мне парочку тех, которые у вас так искусно делает Гапка из свиной крови и сала. Моя Аграфена Трофимовна очень их
любит.
Напротив,
Когда меня
любить переставали,
Сопернику счастливому охотно
Я место уступал; когда ж соперник
Мне докучал без повода и права,
Меж нами
спор моя кончала шпага
И
не давала времени созреть
Ревнивости. Я чужд ее остался.
Когда
не с кем было
спорить и ссориться, Галактионовна
любила думать вслух: в эти моменты она действительно сильно походила на скрипучее дерево.
Татьяна(
не слушая, с раздраженьем). Мне часто кажется, что книги пишут люди… которые
не любят меня и… всегда
спорят со мной. Как будто они говорят мне: это лучше, чем ты думаешь, а вот это — хуже…
Притом же он, как ученый,
не знал даже вовсе политики. Бывало, когда съест порцию борща, а маменька, бывало, накладывают ему полнехонькую тарелку, — то он, дочиста убрав, еще подносит к маменьке тарелку и просит:"усугубите милости".
Спору нет, что маменька
любили, чтобы за обедом все ели побольше, и, бывало, приговаривают:"уж наварено, так ешьте;
не собакам же выкидывать". Но все же домине Галушкинский поступал против политики.
Марья Виссарионовна добрая женщина, но решительно
не умеет держать себя с детьми: Леонида она
любит более всех, хотя и
спорит с ним постоянно, и надобно сказать, что в этих
спорах он всегда правее; с маленькими девочками она ни то ни се, или почти ими
не занимается, но с Лидиею Николаевною обращается в высшей степени дурно.
Многим, конечно, случалось встречать в некоторых домах гувернанток, по-своему неглупых, очень бойких и чрезвычайно самолюбивых, которые
любят говорить,
спорить, острить; ездят всегда в маскарады, ловко интригуют и вообще с мужчинами обращаются чрезвычайно свободно и сверх того имеют три резкие признака:
не совсем приятную наружность, достаточное число лет и необыкновенное желание составить себе партию; та быстрота и та энергия, с которою они стремятся завоевать сердце избранного героя, напоминает полет орла, стремящегося на добычу, но, увы! эта энергия, кроме редких случаев, почти всегда истрачивается бесполезно.
Ее сильно беспокоило, что она, хозяйка, оставила гостей; и вспоминала она, как за обедом ее муж Петр Дмитрич и ее дядя Николай Николаич
спорили о суде присяжных, о печати и о женском образовании; муж по обыкновению
спорил для того, чтобы щегольнуть перед гостями своим консерватизмом, а главное — чтобы
не соглашаться с дядей, которого он
не любил; дядя же противоречил ему и придирался к каждому его слову для того, чтобы показать обедающим, что он, дядя, несмотря на свои 59 лет, сохранил еще в себе юношескую свежесть духа и свободу мысли.
— Голубчик, отчего вы
не женитесь? — спросил он. — Ипполит Ипполитыч, отчего бы вам, например, на Варе
не жениться? Это чудная, превосходная девушка! Правда, она очень
любит спорить, но зато сердце… какое сердце! Она сейчас про вас спрашивала. Женитесь на ней, голубчик! А?
— А вы и
споров не любите?
— Наша Лида замечательный человек.
Не правда ли? Я ее горячо
люблю и могла бы каждую минуту пожертвовать для нее жизнью. Но скажите, — Женя дотронулась до моего рукава пальцем, — скажите, почему вы с ней всё
спорите? Почему вы раздражены?
— Нет. Петр всех ангелов разгонит своим криком, — ты слышишь, как он кричит? Конечно, он будет
спорить с тобою и постарается первый занять место, так как уверяет, что тоже
любит Иисуса, — но он уже староват, а ты молод, он тяжел на ногу, а ты бегаешь быстро, и ты первый войдешь туда со Христом.
Не так ли?
— Вы, конечно,
не любите евреев… Я
не спорю, недостатков много, как и у всякой нации. Но разве евреи виноваты? Нет,
не евреи виноваты, а еврейские женщины! Они недалеки, жадны, без всякой поэзии, скучны… Вы никогда
не жили с еврейкой и
не знаете, что это за прелесть!
Городищев. Добрая,
не спорю. Даже отчасти и
люблю ее, — вы
не поверите, а
люблю. Но (ожесточенно махает рукою)… Желал бы я вам побыть неделю на моем месте, и послушал бы тогда, что вы заговорили бы! (Вздыхает.) Надобно итти к ней, ждет. (Громко.) Наденька, войди сюда.
Заметил, что
не жалует он потаковников, а
любит с умным, знающим встречником [Встречник — противник в
споре, иногда враг.]
поспорить, охотно пускался с ним в
споры, но
спорил так, чтоб и ему угодить и себя
не унизить.
Заметим здесь, что все до единого из новых жильцов Устиньи Федоровны жили между собою словно братья родные; некоторые из них вместе служили; все вообще поочередно каждое первое число проигрывали друг другу свои жалованья в банчишку, в преферанс и на биксе;
любили под веселый час все вместе гурьбой насладиться, как говорилось у них, шипучими мгновениями жизни;
любили иногда тоже поговорить о высоком, и хотя в последнем случае дело редко обходилось без
спора, но так как предрассудки были из всей этой компании изгнаны, то взаимное согласие в таких случаях
не нарушалось нисколько.
— Нет-с, я вовсе, вовсе этого
не хочу: я
люблю и уважаю в человеке его независимое мнение; но когда
спорят не для того, чтобы уяснить себе что-нибудь и стать ближе к истине, а только для того, чтоб противоречить, — этого я терпеть
не могу, этим я тягощусь и даже обижаюсь.
—
Люблю я эти
споры! Мысль жива — работает и ищет… А как несколько-то лет назад: все вопросы решены, все распределено по ящичкам, на ящички наклеены марксистские ярлыки. Сиди да любуйся. Ведь это — гибель для учения, смерть!.. Только и оставалось что
спорить с народниками; друг с другом
не о чем было и говорить…
Серьезные книжки
любит читать, статейку ей укажешь — непременно прочтет, слушает его почтительно,
спорит мало и, если с чем
не согласна, возражает умно.
В своей личной жизни Ленин
любил порядок и дисциплину, был хороший семьянин,
любил сидеть дома и работать,
не любил бесконечных
споров в кафе, к которым имела такую склонность русская радикальная интеллигенция.
— Да-с. По-моему, совершенно нелепо: из-за того, что где-то в другом городе с студентами обошлись бесцеремонно, — выпроваживать из аудитории тех, кто пришел по своей обязанности читать лекции. Резких
споров я
не люблю и
не стал бы с вашим женихом препираться об этом, задним числом; но и особенного геройства я в этом
не видел и
не вижу! А по пословице:"лес рубят — щепки летят"; увлекись я тогда вместе с другими — и меня бы водворили на место жительства.