Неточные совпадения
Года через два после этого Павла вызвали в Малиновец для домашних
работ. Очевидно, он
не предвидел этой случайности, и она настолько его поразила, что хотя он и
не ослушался барского приказа, но явился один, без жены. Жаль ему было молодую жену
с вольной воли навсегда заточить в крепостной ад; думалось: подержат господа месяц-другой, и опять по оброку
отпустят.
Иван воспитывался
не дома, а у богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его
не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть
не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра: перевела на его имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV,
с эмалевой табакеркой
работы Петито в руках, — и умерла, оставленная мужем: вкрадчивый господин Куртен предпочел удалиться в Париж
с ее деньгами.
— Да я бы тебе советовал вовсе
не отпускать их, а найти здесь им
работу, — вдруг, собравшись
с духом, выговорил Нехлюдов. — Я, знаешь, чтò тебе придумал: купи ты со мной пополам рощу в казенном лесу, да еще землю…
С малого будем говорить: там мы все,
не то что хозяева или приказчики, а даже артельные, — все содержание имеем отличное, по тому самому, что хоть бы взять в нашем ремесле: отпусти-ка в артельную кашу мало масла, так он тебе, красимши, на одну половицу масла за целый год выльет, и мы в этом, хозяева, никогда
не стоим, кормим на убой, только чтобы в
работе не зевали да проворили; а здесь
не очень раскуражишься: швыряй, пожалуй, молоко, а мы, признаться сказать,
не очень к нему привычны.
— А что б ты взял
с меня, Махметушка, чтоб того полоняника высвободить? — спросил Марко Данилыч. — Человек он уж старый, моих этак лет, ни на каку
работу стал негоден, задаром только царский хлеб ест. Ежели бы царь-от хивинский и даром его
отпустил, изъяну его казне
не будет, потому зачем же понапрасну поить-кормить человека? Какая, по-твоему, Махметушка, тому старому полонянику будет цена?
— Черт
с ним! Отъелся, брюхо
отпустил себе, где же тут еще о людях думать!.. Знаешь, Шурочка, — поколебавшись, прибавил он, — пока что… Место подходящее
не сразу найдешь… Придется и тебе тоже
работы какой поискать себе.
— Я служитель Зенона, но я
не могу возвратиться, чтобы проводить тебя к нему, потому что я поспешаю соединиться
с своими единоверцами — мы идем справлять таинство Митры. Господин мой меня
отпустил послужить моей вере и остался теперь один в своем доме. Обогни тот большой куст роз, и ты увидишь дорожку, которая прямо приведет тебя к его дому. Зенон теперь один, он занят
работой, но дверь в его мастерскую открыта.