Неточные совпадения
В первый раз тогда
поняв ясно, что для всякого человека и для него впереди ничего
не было, кроме страдания, смерти и вечного забвения, он решил, что так нельзя жить, что надо или объяснить свою жизнь так, чтобы она
не представлялась злой
насмешкой какого-то дьявола, или застрелиться.
С тех пор, хотя они
не были в разводе, они жили врозь, и когда муж встречался с женою, то всегда относился к ней с неизменною ядовитою
насмешкой, причину которой нельзя было
понять.
— Прекрасный сад. И флигель хорош. Именно — для молодоженов. Отлюбить в этой тишине, сколько положено, и затем… Впрочем, вы, юноша,
не поймете, — вдруг закончила она с улыбкой, которая несколько смутила Клима своей неясностью:
насмешка скрыта в ней или вызов?
Но были и
не умилительные, были даже совсем веселые, были даже
насмешки над иными монахами из беспутных, так что он прямо вредил своей идее, рассказывая, — о чем я и заметил ему: но он
не понял, что я хотел сказать.
— Да вы-то меня, может, тоже
не так совсем
понимаете, милая барышня, я, может, гораздо дурнее того, чем у вас на виду. Я сердцем дурная, я своевольная. Я Дмитрия Федоровича, бедного, из-за
насмешки одной тогда заполонила.
Я никогда
не мог вполне
понять, откуда происходила злая
насмешка и раздражение, наполнявшие его душу, его недоверчивое удаление от людей и досада, снедавшая его.
Что была
насмешка, в том он
не сомневался; он ясно это
понял и имел на то причины: во время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А. М. D. в буквы Н. Ф. Б. Что тут была
не ошибка и
не ослышка с его стороны — в том он сомневаться
не мог (впоследствии это было доказано).
— Знаешь, что я тебе скажу! — вдруг одушевился Рогожин, и глаза его засверкали. — Как это ты мне так уступаешь,
не понимаю? Аль уж совсем ее разлюбил? Прежде ты все-таки был в тоске; я ведь видел. Так для чего же ты сломя-то голову сюда теперь прискакал? Из жалости? (И лицо его искривилось в злую
насмешку.) Хе-хе!
— Тотчас же послать купить в город, Федора иль Алексея, с первым поездом, — лучше Алексея. Аглая, поди сюда! Поцелуй меня, ты прекрасно прочла, но — если ты искренно прочла, — прибавила она почти шепотом, — то я о тебе жалею; если ты в
насмешку ему прочла, то я твои чувства
не одобряю, так что во всяком случае лучше бы было и совсем
не читать.
Понимаешь? Ступай, сударыня, я еще с тобой поговорю, а мы тут засиделись.
Действительно, Петр Васильич незадолго до катастрофы с Ястребовым купил себе жилетку и щеголял в ней по всей Фотьянке,
не обращая внимания на
насмешки. Он сразу
понял угрозу старичков и весь побелел от стыда и страха.
Платонов громко рассмеялся. Но, увидев наивное и печальное лицо Лихонина, который точно
не понимал и даже
не подозревал
насмешки, он сдержал смех и сказал серьезно...
Я скрепился и смолчал, несмотря на то, что он смотрел на меня с такою едкою
насмешкою, как будто сам вызывал меня на самый резкий протест. Но он
понял, что я уже согласился
не уходить, и продолжал...
— Иной раз говорит, говорит человек, а ты его
не понимаешь, покуда
не удастся ему сказать тебе какое-то простое слово, и одно оно вдруг все осветит! — вдумчиво рассказывала мать. — Так и этот больной. Я слышала и сама знаю, как жмут рабочих на фабриках и везде. Но к этому сызмала привыкаешь, и
не очень это задевает сердце. А он вдруг сказал такое обидное, такое дрянное. Господи! Неужели для того всю жизнь работе люди отдают, чтобы хозяева
насмешки позволяли себе? Это — без оправдания!
Но Миропа Дмитриевна, кажется, была
не рада этому: как женщина практически-сообразительная, она очень хорошо
поняла, что Аггей Никитич потерял теперь всякое влияние на судьбу Тулузова, стало быть, она будет
не столь нужна Рамзаеву, с которого Миропа Дмитриевна весьма аккуратно получала каждый месяц свой гонорар. Эта мысль до такой степени рассердила и обеспокоила ее, что она с гневом и
насмешкой сказала своему вислоухому супругу...
Я чувствовал, что моя обязанность предупредить несчастие, что я поставлен, что я произведен для этого, — и что же? вы
не поняли наиблагороднейших побуждений души моей и платили мне во все это время злобой, неблагодарностью,
насмешками, унижениями…
Я
не знаю, жалко ли ей стало молодого безответного человека, терпевшего за любовь к ней
насмешки,
поняла ли она, что это
не минутное увлечение,
не шутка для него, а вопрос целой жизни —
не знаю, но суровая красавица
не только благосклонно кланялась и смотрела на Алексея Степаныча, но даже заговаривала с ним; робкие, несвязные ответы, прерывающийся от внутреннего волнения голос
не казались ей ни смешными, ни противными.
«
Не показывайте письма этого брату Васе: я боюсь его
насмешек; он привык первенствовать надо мной, а я привык подчиняться ему. Ваня если и
не одобрит мое намерение, то
поймет его».
Илья слушал эту речь, но плохо
понимал её. По его разумению, Карп должен был сердиться на него
не так: он был уверен, что приказчик дорогой поколотит его, и даже боялся идти домой… Но вместо злобы в словах Карпа звучала только
насмешка, и угрозы его
не пугали Илью. Вечером хозяин позвал Илью к себе, наверх.
Хохот становился все выше и выше и обратился во что-то похожее на лай болонки. Лаевский хотел встать из-за стола, но ноги его
не слушались, и правая рука как-то странно, помимо его воли, прыгала по столу, судорожно ловила бумажки и сжимала их. Он увидел удивленные взгляды, серьезное, испуганное лицо Самойленка и взгляд зоолога, полный холодной
насмешки и гадливости, и
понял, что с ним истерика.
«Какие же тут
насмешки? — подумал Червяков. — Вовсе тут нет никаких
насмешек! Генерал, а
не может
понять! Когда так,
не стану же я больше извиняться перед этим фанфароном! Черт с ним! Напишу ему письмо, а ходить
не стану! Ей-богу,
не стану!»
Я и
не понял, что она нарочно маскировалась в
насмешку, что это обыкновенная последняя уловка стыдливых и целомудренных сердцем людей, которым грубо и навязчиво лезут в душу и которые до последней минуты
не сдаются от гордости и боятся перед вами высказать свое чувство. Уже по робости, с которой она приступала, в несколько приемов, к своей
насмешке, и, наконец, только решилась высказать, я бы должен был догадаться. Но я
не догадался, и злое чувство обхватило меня.
Я недоумевал; я никак
не мог
понять, почему Харлов, почти без ропота переносивший оскорбления, нанесенные ему домашними,
не мог совладать с собою и
не перенес
насмешек и шпилек такого ничтожного существа, каков был Сувенир.
В первый раз еще я слышала от него такие ожесточенно-насмешливые слова. И
насмешка его
не пристыдила, а оскорбила меня, и ожесточение
не испугало меня, а сообщилось мне. Он ли, всегда боявшийся фразы в наших отношениях, всегда искренний и простой, говорил это? И за что? За то, что точно я хотела пожертвовать ему удовольствием, в котором
не могла видеть ничего дурного, и за то, что за минуту перед этим я так
понимала и любила его. Роли наши переменились, он — избегал прямых и простых слов, а я искала их.
Платон.
Понимаю, очень хорошо
понимаю. Всякий человек, что большой, что маленький, — это все одно, если он живет по правде, как следует, хорошо, честно, благородно, делает свое дело себе и другим на пользу, — вот он и патриот своего отечества. А кто проживает только готовое, ума и образования
не понимает, действует только по своему невежеству, с обидой и с
насмешкой над человечеством, и только себе на потеху, тот — мерзавец своей жизни.
Надя.
Не понимаю этого нового имени, которое вы выдумали в
насмешку надо мной, Платон Алексеич. Вижу только, почему вы смеетесь. Потому, что вам нечего возразить против моих слов.
Анатоль досадливо краснел и кусал себе губы. Граф как будто немного смутился,
не зная, как
понять ему выходку Подхалютина: счесть ли ее за дерзкую
насмешку или отнести к плодам русской наивности? Подхалютин очень хорошо видел досаду одного и смущение другого и в душе своей очень веселился таковому обстоятельству.
«Вдруг за сердце, слышу, укусила фаланга, злое-то насекомое,
понимаешь? Обмерил я ее глазом. От меня, клопа и подлеца, она вся зависит, вся, вся кругом, и с душой, и с телом. Очерчена. Эта мысль, мысль фаланги, до такой степени захватила мне сердце, что оно чуть
не истекло от одного томления… Взглянул я на девицу, и захотелось мне подлейшую, поросячью, купеческую штучку выкинуть: поглядеть это на нее с
насмешкой и тут же огорошить ее с интонацией, с какою только купчик умеет сказать...
Не понимаю, что сделалось, когда мы въехали в Газетный переулок… Карета наша остановилась… отворяю окно… при свете фонаря увидела я отца Леандрова… Ипполитова… и его… Он бросился к нашей карете, но Ипполитов удержал его… я услышала ясно: «Она того
не стоит!» Потом раздался ужасный голос: «Пошел мимо, домой!» В этом голосе слышала я и
насмешку, и какую-то злобу, но более всего презрение!..
— Князь меня
не так
понял. Когда он сделал мне предложение, я сказала ему, что могу дать тот или другой ответ только вашему сиятельству, если вы от его имени явитесь просить моей руки… — с явной
насмешкой в голосе продолжала Пальм-Швейцарская.
— Одно, чтó тяжело для меня, — я тебе по правде скажу, André, — это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я
не понимаю, как человек с таким огромным умом
не может видеть того, чтó ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его
насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
— Я боюсь, — сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой
насмешки над верованиями масонов, — я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы
не поймем друг друга.
Стыдно теперь сказать, каким дураком отправился я сегодня к Казанскому собору на всенародное молебствие; и когда это со мною случилось, что я стал вдруг
понимать и видеть, совершенно
не могу припомнить. Помню, что поначалу я все улыбался скептически и разыскивал в народе других таких же интеллигентов, как и я, чтобы обменяться с ними взорами взаимного высокого понимания и
насмешки, помню, что обижался на тесноту и давку и сам,
не без ума, подставлял ближнему острые локти — но когда я поумнел?
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом
поняла, что это была улыбка
не радости,
не нежности к сыну, но тихой, кроткой
насмешки над тем, что княжна Марья употребляла по ее мнению последнее средство для приведения его в чувство.
Я
понял, что все это
Сплошная гадость.
Долго валялся я в горячке адской,
Насмешкой судьбы до печенок израненный.
Но… Знаешь ли…
Мудростью своей кабацкой
Все выжигает спирт с бараниной…
Теперь, когда судорога
Душу скрючила
И лицо как потухающий фонарь в тумане,
Я
не строю себе никакого чучела.
Мне только осталось —
Озорничать и хулиганить… //......
— Я
не понимаю, что такое значит искусный полководец, — с
насмешкой сказал князь Андрей.