Неточные совпадения
Во
дни веселий и желаний
Я был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то…
не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я
не грешу.
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль
девы,
Сменив,
не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный полет?
Иль взор унылый
не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной,
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
В те
дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона
не читал,
В те
дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские
веселья,
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны.
Когда в
делах — я от
веселий прячусь,
Когда дурачиться — дурачусь,
А смешивать два эти ремесла
Есть тьма искусников, я
не из их числа.
В службе название пустого человека привинтилось к нему еще крепче. От него
не добились ни одной докладной записки, никогда
не прочел он ни одного
дела, между тем вносил
веселье, смех и анекдоты в ту комнату, где сидел. Около него всегда куча народу.
— Я бы устроила так, чтобы всем было весело… Да!.. Мама считает всякое
веселье грехом, но это неправда. Если человек работает
день, отчего же ему
не повеселиться вечером? Например: театр, концерты, катание на тройках… Я люблю шибко ездить, так, чтобы дух захватывало!
Он понял все и рассмеялся. Она ревновала его к пароходу. Да, она хотела владеть им безраздельно, деспотически, без мысли о прошедшем и будущем. Она растворялась в одном
дне и
не хотела думать больше ни о чем. Иногда на нее находило дикое
веселье, и Харитина дурачилась, как сумасшедшая. Иногда она молчала по нескольку
дней, придиралась ко всем, капризничала и устраивала Галактиону самые невозможные сцены.
Но нередкий в справедливом негодовании своем скажет нам: тот, кто рачит о устройстве твоих чертогов, тот, кто их нагревает, тот, кто огненную пряность полуденных растений сочетает с хладною вязкостию северных туков для услаждения расслабленного твоего желудка и оцепенелого твоего вкуса; тот, кто воспеняет в сосуде твоем сладкий сок африканского винограда; тот, кто умащает окружие твоей колесницы, кормит и напояет коней твоих; тот, кто во имя твое кровавую битву ведет со зверями дубравными и птицами небесными, — все сии тунеядцы, все сии лелеятели, как и многие другие, твоея надменности высятся надо мною: над источившим потоки кровей на ратном поле, над потерявшим нужнейшие члены тела моего, защищая грады твои и чертоги, в них же сокрытая твоя робость завесою величавости мужеством казалася; над провождающим
дни веселий, юности и утех во сбережении малейшия полушки, да облегчится, елико то возможно, общее бремя налогов; над
не рачившим о имении своем, трудяся деннонощно в снискании средств к достижению блаженств общественных; над попирающим родством, приязнь, союз сердца и крови, вещая правду на суде во имя твое, да возлюблен будеши.
Редко провел я несколько
дней —
не скажу весело: мне еще как-то совестно было предаваться
веселью, — но так приятно, хорошо, как четыре
дня нашего путешествия.
Я хочу, чтоб вы
разделили сегодня со мною и горе и радость, и
веселье и слезы, хотя, надеюсь, что я-то, по крайней мере,
не заплачу.
Я
не любил работать в редакции — уж очень чинно и холодно среди застегнутых черных сюртуков, всех этих прекрасных людей, больших людей, но скучных. То ли
дело в типографии! Наборщики — это моя любовь. Влетаешь с известием, и сразу все смотрят: что-нибудь новое привез! Первым
делом открываю табакерку. Рады оторваться от скучной ловли букашек. Два-три любителя — потом я их развел много — подойдут, понюхают табаку и чихают. Смех,
веселье! И метранпаж рад — после минутного веселого отдыха лучше работают.
Хотя же по временам нашему
веселью и мешали пожары, но мало-помалу мы так освоились с этим явлением, что пожарные, бывало, свое
дело делают, а мы, как ни в чем
не бывало — танцуем!
— Да, — продолжал спокойно Иоанн, — боярин подлинно стар, но разум его молод
не по летам. Больно он любит шутить. Я тоже люблю шутить и в свободное от
дела и молитвы время я
не прочь от
веселья. Но с того
дня, как умер шут мой Ногтев, некому потешать меня. Дружине, я вижу, это ремесло по сердцу; я же обещал
не оставить его моею милостию, а потому жалую его моим первым шутом. Подать сюда кафтан Ногтева и надеть на боярина!
За ужином началось общее
веселье, то пьяное, беспорядочное
веселье, в котором
не принимают участия ни ум, ни сердце и от которого на другой
день болит голова и ощущаются позывы на тошноту.
Веселье у нас никогда
не живет и
не ценится само по себе, а его нарочито поднимают из-под спуда как средство умерить русскую сонную тоску. Подозрительна внутренняя сила
веселья, которое живет
не само по себе,
не потому, что хочет жить, а является только по вызову печальных
дней.
Все эти люди хотя и
не были пьяны, но видно было, что они провели
день в разнообразном
веселье.
Венецейцы, греки и морава
Что ни
день о русичах поют,
Величают князя Святослава.
Игоря отважного клянут.
И смеется гость земли немецкой,
Что, когда
не стало больше сил.
Игорь-князь в Каяле половецкой
Русские богатства утопил.
И бежит молва про удалого,
Будто он, на Русь накликав зло.
Из седла, несчастный, золотого
Пересел в кощеево седло…
Приумолкли города, и снова
На Руси
веселье полегло.
Если жизнь тебя обманет,
Не печалься,
не сердись, В
день несчастия смирись,
День веселья, верь, настанет.
Гавриловна. Ну, уж как, чай,
не скучать! Ишь, ведь у нас точно монастырь, в сто глаз смотрят. Ну, а вы, известное
дело, молодой человек и позабавились бы чем-нибудь, да нельзя.
Не велико веселье-то уток стрелять! (Смеется.)
— Да полно, mon cher! что за патриотизм, когда
дело идет о
веселье? Я
не менее твоего люблю наше отечество и готов за него драться до последней капли крови, а если заберет зевота, так прошу
не погневаться,
не останусь ни в Москве, ни в Петербурге, а махну прямехонько в Париж, и даже с условием:
не просыпаться ни раза дорогою, а особливо проезжая через ученую Германию.
И догадался; — с досадой смотрел он на веселую толпу и думал о будущем, рассчитывал
дни, сквозь зубы бормотал какие-то упреки… и потом, обратившись к дому… сказал: так точно! слух этот
не лжив… через несколько недель здесь будет кровь, и больше; почему они
не заплотят за долголетнее
веселье одним
днем страдания, когда другие, после бесчисленных мук,
не получают ни одной минуты счастья!.. для чего они любимцы неба, а
не я! — о, создатель, если б ты меня любил — как сына, — нет, — как приемыша… половина моей благодарности перевесила бы все их молитвы… — но ты меня проклял в час рождения… и я прокляну твое владычество, в час моей кончины…
Ни разу
не был в
дни весельяТак разноцветен и богат
Тамары праздничный наряд.
— Я понимаю, что тебе скучно.
Веселье у нас в доме
не живёт. Чему веселиться? Отец
веселье в работе видел. У него так выходило: просто людей мет — все работники, кроме нищих да господ. Все живут для
дела. За
делом людей
не видно.
Он требует «службы
делу, а
не лицам»,
не смешивает «
веселья или дурачества с
делом», как Молчалин, — он тяготится среди пустой, праздной толпы «мучителей, предателей, зловещих старух, вздорных стариков», отказываясь преклоняться перед их авторитетом дряхлости, чинолюбия и прочего.
Близ рубежа чужой земли
Аулы мирные цвели,
Гордились дружбою взаимной;
Там каждый путник находил
Ночлег и пир гостеприимный;
Черкес счастлив и волен был.
Красою чудной за горами
Известны были
девы их,
И старцы с белыми власами
Судили распри молодых,
Весельем песни их дышали!
Они тогда еще
не знали
Ни золота, ни русской стали!
Дни мчатся. Начался байран.
Везде
веселье, ликованья;
Мулла оставил алкоран,
И
не слыхать его призванья;
Мечеть кругом освещена;
Всю ночь над хладными скалами
Огни краснеют за огнями,
Как над земными облаками
Земные звезды; — но луна,
Когда на землю взор наводит,
Себе соперниц
не находит,
И, одинокая, она
По небесам в сияньи бродит!
Что шум
веселий городских?
Где нет любви, там нет
веселий;
А
девы… Как ты лучше их
И без нарядов дорогих,
Без жемчугов, без ожерелий!
Не изменись, мой нежный друг!
А я… одно мое желанье
С тобой
делить любовь, досуг
И добровольное изгнанье.
Долго продолжалось в этот
день веселье в селе Кузьминском. Уж давно село солнце, уже давно полночь наступила, на небе одни лишь звездочки меж собою переглядывались да месяц, словно красная девка, смотрел во все глаза, — а все еще
не умолкали песни и треньканье балалайки, и долго-долго потом, после того как все уж стихло и смолкло,
не переставали еще кое-где мелькать в окнах огоньки, свидетельствовавшие, что хозяйкам немало стоило труда уложить мужей, вернувшихся со свадебной пирушки кузнеца Силантия.
В нем нет и признаков русского князя; это
не что иное, как византийский владыка или вообще восточный правитель, недоступный для народа, стоящий от него на недосягаемой высоте, счастливый избранник судьбы,
не имеющий другого
дела, кроме пиров и
веселья.
//…Так до зари беседа наша
Была торжественно шумна,
Веселья круговая чаша
Всю ночь
не осушала
дна!
Герой наш был москвич, и потому
Я враг Неве и невскому туману.
Там (я весь мир в свидетели возьму)
Веселье вредно русскому карману,
Занятья вредны русскому уму.
Там жизнь грязна, пуста и молчалива,
Как плоский берег Финского залива.
Москва —
не то: покуда я живу,
Клянусь, друзья,
не разлюбить Москву.
Там я впервые в
дни надежд и счастья
Был болен от любви и любострастья.
«Откуда ты?» — «
Не спрашивай, мой друг!
Я был на бале!» — «Бал! а что такое?» —
«Невежда! это — говор, шум и стук,
Толпа глупцов,
веселье городское, —
Наружный блеск, обманчивый недуг;
Кружатся
девы, чванятся нарядом,
Притворствуют и голосом и взглядом.
Кто ловит душу, кто пять тысяч душ…
Все так невинны, но я им
не муж.
И как ни уважаю добродетель,
А здесь мне лучше, в том луна свидетель».
— Кому что назначено, тот и должен нести свою тяжесть… н-да. А вот я приехал с тобой сюда для
веселья, а
не для постных разговоров. Разговор такой — совсем ни при чём в нашем
деле. Желаю я разгуляться и чтобы с треском… понятно? Сто целковых брошу, но чтобы был отдых душе. Чтобы вихрь был! Можешь ты мне в этом
деле способствовать? Действуй — десятку дам! Но чтобы — вот как было!
Илья. Так что ж? Нешто я так жил? Молод, так и распутничать!
Не для
веселья мы на свете-то живем.
Не под старость, а смолоду добрыми-то
делами запасаются. Ты оглянись на себя: дома ты
не живешь, знаешься с людьми нехорошими, жену обижаешь. Что ж у вас дальше-то будет, скажи ты мне?
Другие песни раздаются на кладбищах… Поют про «калинушку с малинушкой — лазоревый цвет», поют про «кручинушку, крытую белою грудью, запечатанную крепкою думой», поют про то, «как прошли наши вольные веселые
дни, да наступили слезовы-горьки времена».
Не жарким
весельем, тоской горемычной звучат они… Нет, то новые песни,
не Ярилины.
Бабы да девки тоже хлопочут: гряды в огородах копают, семена на солнце размачивают, вокруг коровенок возятся и ждут
не дождутся Егорьева
дня, когда на утренней заре святой вербушкой погонят в поле скотинушку, отощалую, истощенную от долгого зимнего холода-голода… Молодежь работает неустанно, а
веселья не забывает. Звонкие песни разливаются по деревне. Парни, девки весну окликают...
— Дико будет ей, непривычно, — глубоко вздохнувши, промолвил Марко Данилыч. — Господский дом — совсем иное
дело, чем наше житье. Из головы у меня этого
не выйдет. Съедутся, например, к вашим братцам гости, а она на таких людях
не бывала. Тяжело будет и совестно станет мешаться, в ответах путаться. Какое уж тут
веселье?
— Сам понимаю это, — отвечал Самоквасов. — Да ведь невест на базаре
не продают, а где ее, хорошую-то, сыщешь? Девушки ведь все ангелы Божьи, откуда же злые жены берутся? Жену выбирать — что жеребей метать, — какая попадется. Хорош жеребей вынется — век проживешь в
веселье и радости, плохой вынется — пожалуй, на другой же
день после свадьбы придется от жены давиться либо топиться.
Одна только Васса
не разделяла общего
веселья. В оскорбленной, недоброй душе девочки глубоко-глубоко затаилась обида. Простая шутка получила в глазах Вассы какую-то неприятную окраску.
Наступает ночь, и еще жарче разгорается
веселье, и творится под покровом ночи много такого, чего
не должен видеть
день.
Есть и было, и всегда будет это
дело Дело это есть любовное общение людей с людьми и разрушение тех преград, которые воздвигли люди между собой для того, чтобы
веселье богача
не нарушалось дикими воплями оскотинившихся людей и стонами беспомощного голода, холода и болезней».
После этих слов Форов незлобиво простился и ушел, а через десять
дней отец Евангел, в небольшой деревенской церкви, сочетал нерушимыми узами Подозерова и Ларису. Свадьба эта, которую майорша называла «маланьиной свадьбой», совершилась тихо, при одних свидетелях, после чего у молодых был скромный ужин для близких людей.
Веселья не было никакого, напротив, все вышло, по мнению Форовой, «
не по-людски».
— Да пальцы-то… Ничего
не поделаешь с ним, братцы… Палит издали, проклятый, во как палит. Так нешто пуля-то али снаряд тебе разбирает, где голова, где тебе руки… A уж жаркое нынче
дело было, что и говорить. У кумы на именинах такого
веселья не было. Хошь орешков — он тебе орешков даст, досыта, сколько влезет, из пулемета знай получай, на радостях, a захочешь арбуза, либо дыни…
Приехал дедушка Магомет из аула, примчались Бэлла с мужем на своих горных скакунах, и дом огласился веселыми звуками их голосов и смеха. Только двое людей
не принимали участия в общем
веселье. Бабушка, которая
не могла примириться с мыслью о пропаже драгоценностей, и князек Юлико, захваченный недугом, от которого он таял
не по
дням, а по часам, приводя этим бабушку в новое волнение.
— Весною вы разыгрались, весело было на вас глядеть, да только недолго получал я это
веселье. Сейчас же вы и скисли. А когда теперь гляжу, как вы работаете, то откровенно скажу:
не чувствую я, что вы ударницы. Вот когда талоны на материю получать, тогда — да! Тогда сразу я чувствую, что в этом
деле вы ударницы. Вопрос теперь становится перед вами всерьез. Весною мы больше резвились, спички жгли для забавы, а теперь нам нужно зачинать большой пожар на весь завод. Вот вам истина, от которой
не уйдете.
Что за
день был! Мне кажется, никогда в жизни мне так хорошо
не было. Снег, солнце, запушенные инеем ели. Ребята такие близкие и родные. И
веселье,
веселье. Толкали друг друга в снег, топили в сугробах. Вылезая, фыркали и отряхивались, как собачата, брошенные в воду.
На дворе были «святки», до Крещения оставалось несколько
дней. Праздником и отсутствием графа, находившегося в Петербурге, объяснялось это
веселье. Граф Алексей Андреевич уже около трех месяцев
не был в своей «столице», как остряки того времени называли Грузино.
Люди работают топорами и обойными инструментами; всем им дается высокая плата; ковры и все обойные материи вздорожали вдвое против своей цены; все люди оживились, веселы и работают, а впереди ожидают еще большего
веселья, и оно для них будет если
не в том, что христиане в самом
деле сдвинут для них гору и положат ее поперек Нила, то по крайней мере всем будет весело смотреть, как эти самохвалы будут напрасно молиться по своему обычаю и потом к вечеру должны будут сознаться в своем бессилии…
Альбина, возбужденная и опасностью, и начинающим осуществляться успехом
дела, и чудной погодой, и степным воздухом, испытывала давно
не испытанное ею чувство детского восторга и
веселья.
— У этого человека на руках строгое
дело, и он должен иметь в сборе все свои силы, а потому, если я смею просить, то я бы просила отпустить его к его месту, так как его вид и воображение об участи, ожидающей людей его веры, совсем
не располагают меня к
веселью.