Неточные совпадения
И,
не ожидая согласия Клима, он повернул его вокруг себя с ловкостью и силой, неестественной в человеке полупьяном. Он очень интересовал Самгина своею позицией в кружке Прейса, позицией человека, который
считает себя умнее всех и подает свои реплики, как богач милостыню. Интересовала набалованность его сдобного, кокетливого
тела, как бы нарочно созданного для изящных костюмов, удобных кресел.
Религиозное учение это состояло в том, что всё в мире живое, что мертвого нет, что все предметы, которые мы
считаем мертвыми, неорганическими, суть только части огромного органического
тела, которое мы
не можем обнять, и что поэтому задача человека, как частицы большого организма, состоит в поддержании жизни этого организма и всех живых частей его.
Так или этак, а дело было решительное, окончательное. Нет, князь
не считал Аглаю за барышню или за пансионерку; он чувствовал теперь, что давно уже боялся, и именно чего-нибудь в этом роде; но для чего она хочет ее видеть? Озноб проходил по всему
телу его; опять он был в лихорадке.
Громадная
не по росту, курчавая голова с едва прорезанными, беспокойно бегающими глазами, с мягким носом, который всякий
считал долгом покомкать; затем, приземистое
тело на коротких ногах, которые от постоянного сиденья на верстаке были выгнуты колесом, мозолистые руки — все это, вместе взятое, делало его фигуру похожею на клубок, усеянный узлами.
Исполнение человеком долга своего моралисты обыкновенно
считают за одну из самых величайших добродетелей, но врачи и физиологи, хлопочущие более о сохранении благосостояния нашего грешного
тела,
не думаю, чтобы рекомендовали безусловно эту добродетель своим пациентам.
Не говорю уже о том, что любовь в них постоянно является как следствие колдовства, приворота, производится питием"забыдущим"и называется даже присухой, зазнобой;
не говорю также о том, что наша так называемая эпическая литература одна, между всеми другими, европейскими и азиятскими, одна, заметьте,
не представила — коли Ваньку — Таньку
не считать никакой типической пары любящихся существ; что святорусский богатырь свое знакомство с суженой-ряженой всегда начинает с того, что бьет ее по белому
телу"нежалухою", отчего"и женский пол пухол живет", — обо всем этом я говорить
не стану; но позволю себе обратить ваше внимание на изящный образ юноши, жень-премье, каким он рисовался воображению первобытного, нецивилизованного славянина.
Освободившись от одежи, Надежда Федоровна почувствовала желание лететь. И ей казалось, что если бы она взмахнула руками, то непременно бы улетела вверх. Раздевшись, она заметила, что Ольга брезгливо смотрит на ее белое
тело. Ольга, молодая солдатка, жила с законным мужем и потому
считала себя лучше и выше ее. Надежда Федоровна чувствовала также, что Марья Константиновна и Катя
не уважают и боятся ее. Это было неприятно, и, чтобы поднять себя в их мнении, она сказала...
6) Дробины или картечи, вынутые из
тела убитой птицы или зверя, имеют в глазах охотников большую важность; они кладут такие дробины или картечи, по одной, в новые заряды и
считают, что такой заряд
не может пролететь мимо.
— Первые годы после нашего супружества, — сказали маменька очень печальным голосом и трогательно подгорюнились рукою, — я была и хороша и разумна. А вот пятнадцать лет, счетом
считаю, как
не знаю,
не ведаю, отчего я у вас из дур
не выхожу. Зачем же вы меня, дуру, брали? А что правда, я то и говорю, что ваши все науки дурацкие. Вот вам пример: Трушко, также ваша кровь, а мое рождение; но так так он еще непорочен и
телом, и духом, и мыслию, так он имеет к ним сильное отвращение.
Я
не спрашивал Гоголя в подробности, что с ним случилось: частью из деликатности,
не желая насиловать его природной скрытности, а частью потому, что боялся дотрогиваться до таких предметов и явлений, которым я
не верил и теперь
не верю,
считая их порождением болезненного состояния духа и
тела.
Могучий сон свой Домна Платоновна также
считала одним из недугов своего полного
тела и, как ниже увидим,
не мало от него перенесла горестей и несчастий.
Делая все эти вопросы, схоластики
не понимали, что,
считая душу идеальным существом, механически вложенным в
тело, они через то сами впадают в грубейший материализм.
Само здоровье наше — это
не спокойное состояние организма; при глотании, при дыхании в нас ежеминутно проникают мириады бактерий, внутри нашего
тела непрерывно образуются самые сильные яды; незаметно для нас все силы нашего организма ведут отчаянную борьбу с вредными веществами и влияниями, и мы никогда
не можем
считать себя обеспеченными от того, что, может быть, вот в эту самую минуту сил организма
не хватило, и наше дело проиграно.
Сократ
не имел столь обычной слабости толковать в своих беседах о всем существующем, отыскивать происхождение того, что софисты называют природой, и восходить до основных причин, от которых произошли небесные
тела. Неужели, — говорил он, — люди
считают, что постигли всё то, что важно человеку знать, если занимаются тем, что так мало касается человека?
Душа и
тело — вот что человек
считает своим, о чем беспрестанно печется. Но надо знать, что настоящее «ты» — это
не твое
тело, а твоя душа. Помни это, вознеси душу свою выше плоти, соблюдай ее от всякой житейской грязи,
не давай плоти подавлять ее, — тогда хорошо проживешь жизнь.
Мы боимся смерти только потому, что
считаем собою то орудие, которым мы призваны работать, — свое
тело. А стоит привыкнуть
считать собою то, что работает орудием, — дух, и
не может быть страха. Человек, считающий свое
тело только данным ему для работы орудием, испытает в минуту смерти только сознание неловкости, которое испытал бы работник, когда у него отнято прежнее орудие, которым он привык работать, а новое
не дано еще.
Можно бы было понять то, что люди
считают себя неравными потому, что один сильнее, больше
телом, чем другой, или умнее, или бойчее, или больше знает, или добрее, чем другой. Но обыкновенно
не по этому разделяют людей и
считают одних людей выше, а других ниже. Неравными
считают людей потому, что один называется князем, генералом, а другой мужиком, рабочим, один в дорогой одежде, а другой в лаптях.
Думаем мы, что при смерти кончается жизнь потому, что мы
считаем жизнью жизнь
тела от рождения до смерти. Думать так о жизни, всё равно что думать, что пруд это
не вода в пруду, а его берега, и что если бы ушла вода из пруда, уничтожилась бы та вода, которая была в пруду.
Говорили, будто она живет в Послове поневоле и «пребывает» тут одним лишь
телом, а что «душа ее
не тут» — она живет «в недосягаемых сферах». Сама же княгиня Д*
не считала себя равною ни с кем и
не допускала к себе никого. У нее была собственная церковь, собственный поп и собственный врач, которому она
не позволяла лечить никого, кроме ее особы.
Тело и материя отнюдь
не тождественны, как это обычно
считают, связь телесности с материей есть загадка, по-своему
не менее таинственная, нежели связь души с
телом; бестелесное же существование идей есть фикция и абстракция: nulla idea sine corpore [Нет идеи без
тела (лат.).].
Итак, Бога
не должно
считать каким-либо
телом или пребывающим в
теле, но простою духовною природой (intellectualis natura),
не допускающей в себе никакой сложности.
Заключение это самое обычное, и редко кому приходит в голову усомниться в нем, а между тем заключение это совершенно произвольно. Люди, и те, которые
считают себя матерьялистами, и те, которые
считают себя спиритуалистами, так привыкли к представлению о том, что их я есть то их сознание своего
тела, которое жило столько-то лет, что им и
не приходит в голову проверить справедливость такого утверждения.
Дядя Миняй, так звали проводника, был уже старый, но крепкий и
телом и духом человек. Когда-то молодым парнем он был взят в плен еще при Анике Строганове, крещен им и так привык к своему новому хозяину, что тот души
не чаял в нем и
считал его самым преданным себе человеком.
Ее мучило и оскорбляло: во время ласк глаза его светлели, суровые губы кривились в непривычную улыбку. Но потом на лице появлялось нескрываемое отвращение, на вопросы ее он отвечал коротко и грубо. И даже, хотя бы из простой деликатности,
не считал нужным это скрывать. А она, — она полюбила его крепко и беззаветно, отдалась душою и
телом, гордилась его любовью, любила за суровые его глаза и гордые губы, за переполнявшую его великую классовую ненависть,
не шедшую ни на какие компромиссы.