Каким образом могла прожить такая семья на такие
ничтожные средства, тем более, что были привычки дорогие, как чай? Ответ самый простой: все было свое. Огород давал все необходимые в хозяйстве овощи, корова — молоко, куры — яйца, а дрова и сено Николай Матвеич заготовлял сам. Немалую статью в этом хозяйственном обиходе представляли охота и рыбная ловля. Больным местом являлась одежда, а сапоги служили вечным неразрешимым вопросом.
Неточные совпадения
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую
ничтожную роль в умственной жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и
средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?
Жена никаких постоянных
средств к пропитанию себя с семейством (в том числе восьмидесятилетняя старушка-бабушка) не имеет, кроме белошвейного мастерства, доставляющего
ничтожный доход.
Кукушкина. Разве они у меня так жили? У меня порядок, у меня чистота.
Средства мои самые
ничтожные, а все-таки они жили, как герцогини, в самом невинном состоянии; где ход в кухню, не знали; не знали, из чего щи варятся; только и занимались, как следует барышням, разговором об чувствах и предметах самых облагороженных.
Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее никому незаметное, кажущееся
ничтожным обстоятельство, но такое, которое и произвело всё то, что произошло. Она была нездорова, и мерзавцы не велели ей рожать и научили
средству. Мне это было отвратительно. Я боролся против этого, но она с легкомысленным упорством настояла на своем, и я покорился; последнее оправдание свиной жизни — дети — было отнято, и жизнь стала еще гаже.
Средства были очень скудные, помещение плохое, жалованье учителям
ничтожное, содержание казенным ученикам выдавалось неисправно, учебных пособий почти никаких не давали.
Нужно, напротив, с удивлением и сожалением смотреть на то, когда выходят пустые и
ничтожные молодые люди из детей, которым даны все
средства приобрести необходимые познания, развить свои умственные способности и сделаться людьми дельными и полезными.
Одна его половина, которую я называю береговою, по преимуществу должна бы быть хлебопашною: поля открытые, земля удобная,
средство сбыта — Волга; а выходит не так: в них развито, конечно, в слабой степени, фабричное производство, тогда как в дальних уездах, где лесные дачи идут на неизмеримое пространство, строят только гусянки, нагружают их дровами, гонят бог знает в какую даль, сбывают все это за
ничтожную цену, а часто и в убыток приходится вся эта операция; дома же, на месте, сажени дров не сожгут, потому что нет почти ни одной фабрики, ни одного завода.
Пока мы с г. доктором В — ским подымали вопрос о трезвости и занимались писанием более или менее красноречивых статей, не отказываясь, однако же, ни от рюмки водки перед обедом и ни от одной из самых
ничтожных наших привычек, народ, ничего не говоря, порешил не пить хлебного вина, так как оно стало по цене своей совершенно несообразно со
средствами простолюдина…
Я стал искать себе места хотя бы за самое
ничтожное вознаграждение, чтоб только можно было быть сытым и не ночевать на улице;
средств у меня не было никаких.
— Да, это быть может, но это единственное
средство быть достойным того, что дороже обрывков
ничтожного счастия.
Теперь же эти
средства представляются
ничтожными и безнравственными.
Человек же, всю жизнь свою мысливший не только о
ничтожных, пустячных предметах, но и о таких предметах, о которых несвойственно думать человеку, извратил свой разум: разум не свободен у него. Разум занят несвойственным ему делом, обдумыванием своих потребностей личности, — развитием, увеличением их и придумыванием
средств их удовлетворения.
Этот император был Фридерик III, сильный
средствами империи, но
ничтожный своею особой.
— Граф намекнул на это более чем прозрачно… Он описал ему печальное положение ордена и прямо заявил, что единственная надежда рыцарей, это надежда на помощь его величества. Он стал умолять государя употребить хотя
ничтожную долю его необъятных
средств на защиту ордена, оказав таким образом громадную услугу и христианству, и монархиям.