Неточные совпадения
Я не уехал
ни на другой,
ни на третий день. Дорогой на болотах и на реке Мае, едучи верхом и в лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги. На третий день по приезде в Якутск они
распухли. Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока пройдет опухоль.
Признаться сказать,
ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным
пухом, черный, словно раскаленный пруд, с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой, на мелко истоптанной, пепеловидной земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
Оставь, оставь… Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной
ни малейшей власти, вот как
пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!
Все водоплавающие птицы снабжены от заботливой природы густым и длинным
пухом, не пропускающим
ни капли воды до их тела, но утки-рыбалки, начиная с нырка до гоголя включительно (особенно последний), предназначенные всю жизнь проводить на воде, снабжены предпочтительно самым густым
пухом.
Но что обо мне могли думать монахи, которые, друг за другом выходя из церкви, все глядели на меня? Я был
ни большой,
ни ребенок; лицо мое было не умыто, волосы не причесаны, платье в
пуху, сапоги не чищены и еще в грязи. К какому разряду людей относили меня мысленно монахи, глядевшие на меня? А они смотрели на меня внимательно. Однако я все-таки шел по направлению, указанному мне молодым монахом.
Но как
ни сдружилась Бельтова с своей отшельнической жизнию, как
ни было больно ей оторваться от тихого Белого Поля, — она решилась ехать в Москву. Приехав, Бельтова повезла Володю тотчас к дяде. Старик был очень слаб; она застала его полулежащего в вольтеровских креслах; ноги были закутаны шалями из козьего
пуху; седые и редкие волосы длинными космами падали на халат; на глазах был зеленый зонтик.
Как мы уже сказали, был Петров день. Благодаря этому обстоятельству комаревские улицы были полны народа; отовсюду слышались песни и пискливые звуки гармонии. Но Ваня
ни на минуту не остановился, чтобы поглазеть на румяных, разряженных в
пух и прах девок, которые ласково провожали его глазами.
Птицы сонливо дремлют на ветках, проникнутых свежим, молодым соком; насекомые притаились под древесного корой или забились в тесные пласты моху, похожие в бесконечно уменьшенном виде на непроходимые сосновые леса; муха не прожужжит в воздухе; сам воздух боится, кажется, нарушить торжественную тишину и не трогает
ни одним стебельком, не подымает даже легкого
пуха, оставленного на лугах молодыми, только что вылупившимися гусятами…
На нем не было заметно
ни загара,
ни румянца; оно всё было какого-то бледного, желтоватого цвета, с легким лиловым оттенком около глаз, и как будто всё заплыло жиром или
распухло.
— А вышло, cher cousin [дорогой кузен (франц.).], нехорошо!.. — продолжал генерал грустным голосом. — Ефим Федорович страшно на меня обиделся и, встретясь вскоре после того со мной в Английском клубе, он повернулся ко мне спиной и даже ушел из той комнаты, где я сел обедать; а потом, как водится, это стало отражаться и на самой службе: теперь, какое бы то
ни было представление от моего ведомства, — Ефим Федорович всегда против и своей неумолимой логикой разбивает все в
пух…
Перед тем как войти Суламифи в бассейн, молодые прислужницы влили в него ароматные составы, и вода от них побелела, поголубела и заиграла переливами молочного опала. С восхищением глядели рабыни, раздевавшие Суламифь, на ее тело и, когда раздели, подвели ее к зеркалу.
Ни одного недостатка не было в ее прекрасном теле, озолоченном, как смуглый зрелый плод, золотым
пухом нежных волос. Она же, глядя на себя нагую в зеркало, краснела и думала...
Вмиг надуло ему в горло жабу, и добрался он домой, не в силах будучи сказать
ни одного слова; весь
распух и слег в постель.
В мути блондин стал
пухнуть и вырастать, не переставая
ни на минуту бешено подписывать старичковы листки и швырять их секретарю, который ловил их с радостным урчаньем.
— Ничего так не выдает еврея, как акцент, — продолжала Сусанна, весело глядя на поручика. — Как бы он
ни корчил из себя русского или француза, но попросите его сказать слово
пух, и он скажет вам: пэххх… А я выговариваю правильно:
пух!
пух!
пух!
Набрал мужик
пуху лебяжьего мягкого и устлал им дно лодочки. Устлавши, уложил на дно генералов и, перекрестившись, поплыл. Сколько набрались страху генералы во время пути от бурь да от ветров разных, сколько они ругали мужичину за его тунеядство — этого
ни пером описать,
ни в сказке сказать. А мужик все гребет да гребет да кормит генералов селедками.
— Дал столько, за сколько иной в наше время продал бы совесть свою, всю, со всеми варьяциями-с… если бы только что-нибудь дали-с. Только меня варом обдало, когда я положил в карман денежки. Право, я не знаю, как это со мной всегда делается, господа, — но вот
ни жив
ни мертв, губами шевелю, ноги трясутся; ну, виноват, виноват, совсем виноват, в
пух засовестился, готов прощенья просить у Федосея Николаича…
Больной жаловался на сильное слюнотечение, десны покраснели и
распухли, изо рта несло отвратительным запахом; это была типическая картина легкого отравления ртутью, вызванного назначенным мною каломелем: обвинить себя я
ни в чем не мог, — я принял решительно все предупредительные меры.
— Перины жалко! — отвечает за нее мать. — Три пуда, голубчики! И пух-то ведь какой! Пушинка к пушинке —
ни одного перышка! Наказал бог на старости лет!
Как будто нигде
ни на что не стало хозяина. Мое сделалось чужим, чужое — моим. Чуть опрокидывалась повозка, солдаты бросались ее грабить. Повсюду появились люди-шакалы, вынюхивавшие добычу. Мне впоследствии рассказывали, — мародеры нарочно производили по ночам ложные тревоги и, пользуясь суматохою, грабили обозы. Во время обозной паники на реке
Пухе два казака бросились ломать денежный ящик понтонного парка; фельдфебель застрелил из револьвера одного казака, ранил другого и вывез ящик…
Кавалерию, особливо легкую, — мыльное войско, — начисто срежу… Только пыль от них да горничные
пухнут. Однако ж, для царских парадов, по случаю приезда афганских прынцев, чтоб плац расцветить, — три легкоженских гусарских полка сформирую. Баба к лошади в линию фигуры вполне подходит, тыл у нее крутой… А ежели по всем швам бляшки да шнурочки, очень ей это соответствует. На войну брать их не буду, — по всему фронту пойдут крутить,
ни один солдат в окопах не усидит.
Его лечили многие медицинские знаменитости и не вылечили: лишаи немножко успокаивались, но потом опять разыгрывались — пузырились,
пухли, чесались и не давали богачу нигде
ни малейшего покоя.