Неточные совпадения
— Нет, отчего же? — сказала Анна с улыбкой, которая говорила, что она знала, что в ее толковании устройства
машины было что-то милое, замеченное и Свияжским. Эта
новая черта молодого кокетства неприятно поразила Долли.
Бахарев оживился и давал самые подробные объяснения
новой, только что поставленной катальной
машины, у которой стальные валы были заточены самым необыкновенным образом.
Машина создается при помощи материальных элементов, взятых из старой природы, но в нее привходит что-то совершенно
новое, не природное уже, не принадлежащее к старому космическому порядку.
Человек имеет дело уже не с природой, сотворенной Богом, а с
новой реальностью, созданной человеком и цивилизацией, с реальностью
машины, техники, которых в природе нет.
Боятся, что европейская техника,
машина, развитие промышленности,
новые формы общественности, формально схожие с европейскими, могут убить своеобразие русского духа, обезличить Россию.
Но
машину не привозили, а доморощенный олух мозолил да мозолил глаза властной барыни. И каждый день прикоплял
новые слои сала на буфетном столе, каждый день плевал в толченый кирпич, служивший для чищения ножей, и дышал в чашки, из которых «господа» пили чай…
Он понимал, что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с другими винокурами и что в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости, не останавливающейся ни перед чем. Ничего подобного раньше не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то, что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и что
новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая
машина.
— Позвольте мне кончить, господа… Дело не в названии, а в сущности дела. Так я говорю? Поднимаю бокал за того, кто открывает
новые пути, кто срывает завесу с народных богатств, кто ведет нас вперед… Я сравнил бы наш банк с громадною паровою
машиной, причем роль пара заменяет капитал, а вот этот пароход, на котором мы сейчас плывем, — это только один из приводов, который подчиняется главному двигателю… Гений заключается только в том, чтобы воспользоваться уже готовою силой, а поэтому я предлагаю тост за…
Он потихоньку ездил смотреть на строившуюся
новую мельницу Луковникова и старался находить какие-нибудь недостатки — трубу для паровой
машины выводили слишком высоко, пятиэтажный громадный корпус самой мельницы даст осадку на левый бок, выходивший к Ключевой, и т. д.
Он уже любил этот дрянной пароходишко, и подавленный гул работавшей
машины, и реку, и пустынные берега, и ненужную суету не обтерпевшейся у
нового дела пароходной прислуги.
— Я
новый пароход строю, Борис Яковлич. Только раньше осени не поспеет.
Машину делают в Перми, а остальные части собирают на заводах.
Петр Васильич остался, а Матюшка пошел к конторе. Он шел медленно, развалистым мужицким шагом, приглядывая
новые работы. Семеныч теперь у своей
машины руководствует, а Марья управляется в конторе бабьим делом одна. Самое подходящее время, если бы еще старый черт не вернулся. Под новеньким навесом у самой конторы стоял новенький тарантас, в котором ездил Кишкин в город сдавать золото, рядом новенькие конюшни, новенький амбар — все с иголочки, все как только что облупленное яичко.
В каких-нибудь две недели вырос на Ульяновом кряже
новый деревянный корпус, поставлены были паровые котлы, паровая
машина, и задымилась высокая железная труба.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись
новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины в стенах,
машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь, дерево гнило на глазах.
Петр Елисеич был другого мнения, которое старался высказать по возможности в самой мягкой форме. В Западной Европе даровой крепостной труд давно уже не существует, а между тем заводское дело процветает благодаря
машинам и улучшениям в производстве. Конечно, сразу нельзя обставить заводы, но постепенно все устроится. Даже будет выгоднее и для заводов эта
новая система хозяйства.
У Морока знакомых была полна фабрика: одни его били, других он сам бил. Но он не помнил ни своего, ни чужого зла и добродушно раскланивался направо и налево. Между прочим, он посидел в кричном корпусе и поговорил ни о чем с Афонькой Туляком, дальше по пути завернул к кузнецам и заглянул в
новый корпус, где пыхтела паровая
машина.
Тараско перешел вместе с Кузьмичом в паровой корпус и его должность называлась «ходить у крантов».
Новая работа была совсем легкая, и Тараско в холода оставался даже ночевать в паровом корпусе, а есть приносила ему Наташка. Она частенько завертывала «к
машине» и весело балагурила с Кузьмичом, пока Тараско опрастывал какой-нибудь бурачок со щами из толстой крупы с сметанною забелой.
Нетерпеливо платят вперед деньги и на публичной кровати, еще не остывшей от тела предшественника, совершают бесцельно самое великое и прекрасное из мировых таинств — таинство зарождения
новой жизни, И женщины с равнодушной готовностью, с однообразными словами, с заученными профессиональными движениями удовлетворяют, как
машины, их желаниям, чтобы тотчас же после них, в ту же ночь, с теми же словами, улыбками и жестами принять третьего, четвертого, десятого мужчину, нередко уже ждущего своей очереди в общем зале.
Здесь гремит недавно выписанная из Москвы
машина (а иногда и странствующий жидовский оркестр), и под ее гудение, среди духоты и кухонных испарении, обделывают свои дела «
новые люди» (они же и краеугольные камни) нашего времени: маклаки, кулаки, сводчики, кабатчики, закладчики, лесники и пр.
Каждая
машина, каждое усовершенствование или изобретение в области техники, каждое
новое открытие требует тысяч человеческих жертв, именно в лице тех тружеников, которые остаются благодаря этим благодеяниям цивилизации без куска хлеба, которых режет и дробит какое-нибудь глупейшее колесо, которые приносят в жертву своих детей с восьми лет…
— Теперь пойдемте смотреть
новый маховик, — предложил Горемыкин, когда совсем готовый рельс был сброшен с
машины на пол.
Все это слишком ясно, все это в одну секунду, в один оборот логической
машины, а потом тотчас же зубцы зацепили минус — и вот наверху уж другое: еще покачивается кольцо в шкафу. Дверь, очевидно, только захлопнули — а ее, I, нет: исчезла. Этого
машина никак не могла провернуть. Сон? Но я еще и сейчас чувствую: непонятная сладкая боль в правом плече — прижавшись к правому плечу, I — рядом со мной в тумане. «Ты любишь туман?» Да, и туман… все люблю, и все — упругое,
новое, удивительное, все — хорошо…
Шаг этот был важен для Люберцева в том отношении, что открывал ему настежь двери в будущее. Ему дали место помощника столоначальника. Это было первое звено той цепи, которую ему предстояло пройти. Сравнительно
новое его положение досталось ему довольно легко. Прошло лишь семь-восемь месяцев по выходе из школы, и он, двадцатилетний юноша, уже находился в служебном круговороте, в качестве рычага государственной
машины. Рычага маленького, почти незаметного, а все-таки…
Новая ткацкая
машина,
новый плуг, сенокосилка, жнея — все это угобжает меньшинство и обездоливает целые массы рабочих сил.
Наконец, грустно за самое дело, в котором, что бы ни говорили, ничего нейдет к лучшему и, чтобы поправить
машину, нечего из этого старья вынимать по одному винтику, а сразу надобно все сломать и все части поставить
новые, а пока этого нет и просвету еще ни к чему порядочному не предвидится: какая была мерзость, такая есть и будет» (стр. 166 об. рукописи).
Редакция поместилась в бывшем магазине Лукутина, где продавались его знаменитые изделия из папье-маше. Одновременно И.Д. Сытин выстроил в приобретенном у Н.А. Лукутина владении четырехэтажный корпус на дворе, где разместилась редакция и типография и где стало печататься «Русское слово» на
новых ротационных
машинах. Рядом И.Д. Сытин выстроил другой корпус, для редакции, с подъемными
машинами для своих изданий.
Весной работы на Смородинке оживились с
новой силой: ставили вторую паровую
машину.
И мы несемся сломя голову вперед и вперед, оглушенные грохотом и треском чудовищных
машин, одуревшие от этой бешеной скачки, с раздраженными нервами, извращенными вкусами и тысячами
новых болезней…
Квадратные ямы, вырытые под фундаменты для
новой воздуходувной
машины и бессемеровой печи, были окружены в виде «покоя» густой толпою рабочих.
Я даром трачу лучшие годы жизни», подумал он, и ему почему-то вспоминалось, что соседи, как он слышал от няни, называли его недорослем; что денег у него в конторе ничего уже не оставалось; что выдуманная им
новая молотильная
машина, к общему смеху мужиков, только свистела, а ничего не молотила, когда ее в первый раз, при многочисленной публике, пустили в ход в молотильном сарае; что со дня на день надо было ожидать приезда Земского Суда для описи имения, которое он просрочил, увлекшись различными
новыми хозяйственными предприятиями.
— Я жду вашу
машину с таким же нетерпением, как ждал бы
новую книгу, которая обещает сделать меня умней…
По сложности ученых наблюдений за последние пятьдесят лет оказывается, что климат вообще смягчается в северных странах, море оседает, гастрономия делает
новые успехи, многие изнурительные для здоровья работы исполняются новоизобретенными
машинами», и пр. и пр.
Усовершенствованный Эркрайтом механический ткацкий станок и применение к
машинам парового двигателя, сделанное Уаттом, дали совершенно
новый вид промышленности Англии и всей Европы.
Мы измерили землю, солнце, звезды, морские глубины, лезем в глубь земли за золотом, отыскали реки и горы на луне, открываем
новые звезды и знаем их величину, засыпаем пропасти, строим хитрые
машины; что ни день, то всё
новые и
новые выдумки. Чего мы только не умеем! Чего не можем! Но чего-то, и самого важного, все-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.
Техника,
машина имеет космогонический характер и означает появление как бы
новой природы, во власти которой находится человек.
Жизнь перестает быть связанной с землей, с растениями, с животными и делается связанной с
машиной, с
новой действительностью, которая представляется нам не Богом сотворенной.
Головокружительные успехи техники в XIX и XX веках обозначают самую большую революцию в истории человечества, более глубокую, чем все революции политические, радикальное изменение всего ритма человеческой жизни, отрыв от природного, космического ритма и возникновение
нового, определяемого
машинами ритма.
Техника и
машина означает не только
новый период человеческой истории, но и
новый космический период.