Неточные совпадения
Оставшись один и убрав свои
тетради в
новый, купленный ею портфель, он стал умывать руки в
новом умывальнике с
новыми, всё с нею же появившимися элегантными принадлежностями.
Потом со вздохом спрятал
тетрадь, взял кучку белых листков и начал набрасывать программу
нового своего романа.
Волнуясь, он торопливо перелистывал
тетрадь, ему хотелось в чём-то разубедить её, предостеречь и хотелось ещё чего-то — для себя. Девушка пошевелилась на стуле, села твёрже, удобнее — её движение несколько успокоило и ещё более одушевило старика: он видел в её глазах
новое чувство. Так она ещё не смотрела на него.
Нет, я напишу до конца. Все равно: если я и брошу перо и эту
тетрадь, этот ужасный день будет переживаться мною в тысячный раз; в тысячный раз я испытаю ужас, и мучения совести, и муки потери; в тысячный раз сцена, о которой я сейчас буду писать, пройдет перед моими глазами во всех своих подробностях, и каждая из этих подробностей ляжет на сердце
новым страшным ударом. Буду продолжать и доведу до конца.
На доске рисовал он фигуру
новой теоремы, требуя, чтобы до следующего урока мы представили ему правильный рисунок теоремы в большой
тетради и буквальное разрешение ее в маленькой.
Себя казать, как чудный зверь,
В Петрополь едет он теперь
С запасом фраков и жилетов,
Шляп, вееров, плащей, корсетов,
Булавок, запонок, лорнетов,
Цветных платков, чулок à jour,
С ужасной книжкою Гизота,
С
тетрадью злых карикатур,
С романом
новым Вальтер-Скотта,
С bon-mots парижского двора,
С последней песней Беранжера,
С мотивами Россини, Пера,
Et cetera, et cetera.
Молча глядели они в старинную
тетрадь и, не видя слов пророческих, тихо качали головами и думали про себя, не
новое ль чудо содеялось, не действом ли каким сокровенным исчезли из сказанья известные всем словеса.
Своим ровным, резким голосом она нанизывала фразу за фразой, строго покрикивая на нерадивую, поминутно отстающую от подруг Машу Рыжову или на маленькую, болезненную Чуркову, украшавшую то и дело чернильными кляксами свою
тетрадь, но при этом лицо ее все еще хранило то недавнее выражение радости, с которым она вошла объявить счастливую весть о выздоровлении Наташи, а глаза смотрели мягче и добрее, каким-то совсем
новым и непривычным им взглядом.
Он остался на берегу Днепра, а я уехал к Кольбергу. С тех пор я уже не видал старика, он умер — не от грусти, не от печали одиночества, а просто от смерти, и прислал мне в наследие своих классиков; а я… я вступил в
новую жизнь — в
новую колею ошибок, которые запишу когда-нибудь; конечно, уже не в эту
тетрадь, заключающую дни моего детства и юношества, проведенные между людьми, которым да будет мирный сон и вечная память.
В них любовь и заря
нового счастья; а в моих
тетрадях нескончаемая канитель тревог, вопросов, всяких гадостей и бесплодных разговоров.
Рука ее хотела было запереть
тетрадь дневника, но в ней очутилось перо, и под чертой она написала еще что-то. Это был
новый итог жизни…