«Это-то соображение вместе с теми страшными орудиями истребления, которыми располагает
новейшая наука, задерживает момент объявления войны и удерживает настоящий временный порядок вещей, который мог бы продолжаться на неопределенное время, если бы не те страшные расходы, которые давят европейские народы и угрожают довести народы до бедствий не меньших тех, которые произведет война.
Неточные совпадения
Социализм и анархизм, декадентство и мистика, разочарование в
науке и пустота
новейшей философии, небывалое еще ощущение личности и сознание неизбежности нового общества, мучительное обострение проблемы пола — все это ведет к какому-то пределу, к таинственному еще разрешению.
Новейшая гносеология есть, в сущности, схоластическая апологетика — апологетика
науки.
Воззрение на искусство, нами принимаемое, проистекает из воззрений, принимаемых
новейшими немецкими эстетиками, и возникает из них чрез диалектический процесс, направление которого определяется общими идеями современной
науки.
Что касается позднейших превращений этого основного воззрения под влиянием понятий о мире, доставленных
наукою, эти видоизменения мы считаем лишним исчислять и еще менее находим нужды подвергать их особенной критике, потому что все они, подобно понятию
новейших эстетиков о трагическом, представляясь следствием стремления согласить непримиримое — фантастические представления полудикого и научные понятия, — страждут такою же несостоятельностью, как и понятие
новейших эстетиков о трагическом: различие только то, что натянутость соединения противоположных начал в предшествующих попытках сближения была очевиднее, нежели в понятии о трагическом, которое составлено с чрезвычайным диалектическим глубокомыслием.
Оно через это избавится от несообразного смешения с понятиями
науки, в сущности ему противоречащими, и выкажет всю свою неосновательность, которая прячется при
новейших переделках его на наши нравы.
У него была
наука — теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и всё, чтò встречалось ему в
новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом
науки.