Неточные совпадения
Уже было сказано о
различии античного и
нового понимания свободы.
То, что происходило во мне в предшествующие годы, соединение веяния Духа с веянием Диониса, соответствовало многому из того, что я нашел в
новой для меня петербургской атмосфере, но были и
различия, которые потом усилились.
Необходимо установить
различие между русской творческой религиозной мыслью, которая по-новому ставит проблему антропологическую и космологическую, и официальным монашески-аскетическим православием, для которого авторитет «Добротолюбия» стоит выше авторитета Евангелия.
— Вы атеист, потому что вы барич, последний барич. Вы потеряли
различие зла и добра, потому что перестали свой народ узнавать. Идет
новое поколение, прямо из сердца народного, и не узнаете его вовсе ни вы, ни Верховенские, сын и отец, ни я, потому что я тоже барич, я, сын вашего крепостного лакея Пашки… Слушайте, добудьте бога трудом; вся суть в этом, или исчезнете, как подлая плесень; трудом добудьте.
Хомяков утверждает, что церковь есть собрание людей (всех без
различия клира и паствы), соединенных любовью, что только людям, соединенным любовью, открывается истина (Возлюбим друг друга, да единомыслием и т. д.) и что таковая церковь есть церковь, во-первых, признающая Никейский символ, а во-вторых, та, которая после разделения церквей не признает папы и
новых догматов.
Различие в этом отношении отдельного человека от всего человечества состоит в том, что, тогда как отдельный человек в определении, свойственного тому
новому периоду жизни, в который он вступает, понимания жизни и вытекающей из него деятельности пользуется указаниями прежде живших его людей, переживших уже тот возраст, в который он вступает, человечество не может иметь этих указаний, потому что оно всё подвигается по не исследованному еще пути и не у кого спросить, как надо понимать жизнь и действовать в тех
новых условиях, в которые оно вступает и в которых еще никто никогда не жил.
Существенное
различие между господствующею и предлагаемою эстетическими системами будем видеть постоянно; чтобы указать на точку тесного родства между ними, скажем, что
новое воззрение объясняет важнейшие эстетические факты, которые выставлялись на вид в прежней системе.
Нельзя не понимать, что слова эти значат то, что Христос, отвергая прежний закон насилия: око за око и зуб за зуб, отвергает этим и всё то устройство мира, которое основывается на этом законе, и устанавливает
новый закон любви ко всем без
различия людям, устанавливает этим самым
новое устройство мира, основанное уже не на насилии, а на этом законе любви ко всем без
различия людям.
Бруно в своем трактате «De la causa, principe e uno» в пятом диалоге дает характеристику Мировой души или Вселенной как Единого, неподвижного, абсолютного, стоящего выше
различий и противоречий (в частностях он явно опирается здесь на учение об абсолютном Николая Кузанского), но затем задается вопросом: «Почему изменяются вещи? почему материя постоянно облекается в
новые формы?
Стало быть, надо выйти за
различия времен и эпох, как и действительностей или возможностей, ибо для него не существует ничего ни старого, ни
нового, и превосходно называется он в Откровении первый и последний.
Итак, которые удостоились увидеть зараз всеми вместе чувствами, как одним из многих чувств, сие всеблагое, которое и единое есть и многое, поелику есть всеблагое, те, говорю, поелику познали и каждодневно познают разными чувствами единого чувства разные вместе блага, как единое, не сознают во всем сказанном никакого
различия, но созерцание называют ведением, и ведение созерцанием, слух зрением, и зрение слухом» (Слова преп. Симеона
Нового Богослова. I, 475).], хотя бы и оккультного, «мудрости века сего» [«Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3:19).].
Нужно отдать себе полный отчет в глубоком
различии между так наз. гуманностью, составляющей душу этого прогресса, и христианской любовью, которая может показаться совсем не гуманною и даже суровой в своей требовательности (как это любил даже преувеличенно подчеркивать К. Н. Леонтьев [См.: Леонтьев К. Н. Наши
новые христиане.
И самое
различие и противопоставление иудеев и языков только до времени и упразднено Крестом: «Христос есть мир наш, соделавший из обоих одно — ποιήσας τα αμφότερα εν — и разрушивший стоявшую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в себе самом одного — τους δύο κτίση εν αϋτφ είς ένα,
нового человека, устрояя мир и в одном теле примирить обоих — τους αμφότερους εν ένΐ σώματι — с Богом посредством креста, убив вражду на нем» (Ефес. 2:24-6).
Но что порождается отделением и различением — это не есть
новая и иная субстанция; но она приводит лишь в действительность и исполнение известные свойства,
различия, акциденции и ступени в каждой субстанции…
В то время его особенно интересовал вопрос о
различии морали старого народничества и
нового народившегося марксизма.
Есть глубокое
различие между вдохновением, харизматизмом,
новым рождением в первохристианстве и последующими аскетическими школами, с методами и законами, с длительным путем совершенствования.
Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер. Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда
новое слово, употреблявшееся только редкими). В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без
различия во всех...
Разница лишь в том, что в старом мире корыстолюбие и эгоизм у людей, не потерявших
различия между добром и злом, не возводились в перл создания, не почитались святынями, а скорее признавались грехом и слабостью, в
новом же «социалистическом» мире эти низшие начала признаны священными и высокими, ибо ничего высшего, чем самоутверждение человека, чем его благополучие, удовлетворение и наслаждение, этот мир не признает.
Инстинктам народной массы, еще темной, но уже утерявшей веру, эта
новая религия всеобщего уравнения и смешения, всеобщего стирания всех иерархических
различий и иерархических качеств показалась очень соблазнительной и подходящей.
Здесь же приводятся два постановления, противополагающиеся друг другу: вам сказано — люби ближнего и ненавидь врага, так что, очевидно, основой
нового закона должно быть самое
различие между двумя постановлениями древнего закона относительно ближнего и врага.