Неточные совпадения
Я вступил в ограду
госпиталя не без некоторого любопытства к этой
новой, не знакомой еще мне варьяции нашего арестантского житья-бытья.
— «Если я оглянусь на кладбища, — пишет он в другом месте, — где схоронены зараженные в
госпиталях, то не знаю, чему более удивляться: стоицизму ли хирургов, занимающихся еще изобретением
новых операций, или доверию, которым продолжают еще пользоваться
госпитали у общества»…
31-го мая поджигали Первый Сухопутный
госпиталь и Кушелевку, и тогда же были подброшены
новые письма о предстоящих больших пожарах на 3-е июня и о поджогах пороховых погребов.
В седьмом часу утра я услышал кругом шум и ходьбу. Это сажали в санитарный поезд больных из гунчжулинских
госпиталей. Я вышел на платформу. В подходившей к вокзалу
новой партии больных я увидел своего приятеля с ампутированной рукой. Вместе с другими его отправляли в Харбин. Мы проговорили с ним часа полтора, пока стоял санитарный поезд.
Новую сестру?.. По штату на
госпиталь полагается четыре сестры, у нас их было уже шесть: кроме четырех штатных, еще «сестра-мальчик» и жена офицера, недавно воротившаяся из Харбина после перенесенного тифа. И этим-то сестрам делать было решительно нечего, они хандрили, жаловались на скуку и безделье. А тут еще седьмая!
В султановском
госпитале уже месяца полтора была еще
новая сверхштатная сестра, Варвара Федоровна Каменева. Ее муж, артиллерийский офицер из запаса, служил в нашем корпусе. Она оставила дома ребенка и приехала сюда, чтоб быть недалеко от мужа. Вся ее душа как будто была из туго натянутых струн, трепетно дрожавших скрытою тоскою, ожиданием и ужасом. Ее родственники имели крупные связи, ей предложили перевести ее мужа в тыл. С отчаянием сжимая руки, она ответила...
Граф вскоре выздоровел и выписался из
госпиталя. И каждый вечер у одинокой фанзочки, где жила
новая сестра, до поздней ночи стояла корпусная «американка» или дремал солдат-вестовой, держа в поводу двух лошадей, графскую и свою.
Приехав к себе, он написал начальнику дивизии письмо, где сообщал о желании
новой сестры поступить в наш
госпиталь и спрашивал, принять ли ее.
В два часа ночи из штаба корпуса пришла телеграмма, — обоим
госпиталям немедленно выступить в деревню Хуньхепу, верст за семь на северо-запад. Через четверть часа пришла
новая телеграмма: командир корпуса разрешил нам переночевать на месте и выступить утром.
Было тихое солнечное утро. Наш обоз, поднимая пыль, медленно двигался по дороге. Мы ехали верхом. Сзади, слева, спереди гремели пушки. Среди приглядевшихся очертаний ехавших с обозом всадников одна фигура была
новая. Это был поручик Шестов. Рука его окончательно поправилась, и вчера его выписали из
госпиталя. Но поручик «не знал, где теперь находится штаб», и поехал вместе с нами.
Мы простояли день, другой. На имя главного врача одного из
госпиталей пришел
новый приказ Четыркина, — всем
госпиталям развернуться, и такому-то
госпиталю принимать тяжело-раненых, такому-то — заразных больных и т. д. Нашему
госпиталю предписывалось принимать «легко-больных и легко-раненых, до излечения». Все хохотали. Конечно, ни один из
госпиталей не развернулся, потому что принимать было некого.
В конце ноября мы получили
новый приказ — передвинуться за две версты на юг, в деревню Мозысань, где уж почти два месяца спокойно, никем не тревожимый, стоял султановский
госпиталь. Мы опять эвакуировали всех больных, свернули
госпиталь и перешли в Мозысань. Опять началась отделка фанз под больных. Но теперь она шла на широкую ногу.
Еще через несколько дней пришла
новая телеграмма: в Харбин Мутину не ехать, он снова назначается младшим врачом своего полка, какой и должен сопровождать на Дальний Восток; по приезде же с эшелоном в Харбин ему предписывалось приступить к формированию запасного
госпиталя.
Помещения были готовы, мы собирались перевести в них больных из шатров. Вдруг
новый приказ: всех больных немедленно эвакуировать на санитарный поезд,
госпиталям свернуться и идти — нам в деревню Суятунь, султановскому
госпиталю — в другую деревню. Все мы облегченно вздохнули: слава богу! будем стоять отдельно от Султанова!
— Здравствуйте, доктор, — сказал граф. — Приехал лечь к вам в
госпиталь: ездил в Харбин, продуло меня, в ухе образовался нарыв. А еще привез вам вот
новую сестру.
Мы передвигались, вновь и вновь отделывали фанзы под вольных, наконец, развертывались;
новый приказ, — опять свертываемся, и опять идем за своею частью, У нас был не полевой подвижной
госпиталь, — было, как острили врачи, просто нечто «полевое-подвижное».
Поздно вечером 14 марта наши два и еще шесть других подвижных
госпиталей получили от генерала Четыркина
новое предписание, — завтра, к 12 ч. дня, выступить и идти в деревню Лидиатунь. К приказу были приложены кроки местности с обозначением главных деревень по пути. Нужно было идти тридцать верст на север вдоль железной дороги до станции Фанцзятунь, а оттуда верст двадцать на запад.
1 сводный
госпиталь находится в самой людной части гор. Харбина, за большим мостом через Сунгари, соединяющим так называемый «
Новый Харбин» с «Пристанью», исключительно торговою частью города.
Мы начали со сводных
госпиталей, как расположенных поблизости от
Нового Харбина. Четыре барака этих
госпиталей помещаются в бывших казармах, но тщательно отремонтированных, светлых, чистых и полных воздуха.