Неточные совпадения
Самгин видел десятки рук, поднятых вверх, дергавших
лошадей за повода, солдат за руки, за шинели, одного тащили за
ноги с обоих
боков лошади, это удерживало его в седле, он кричал, страшно вытаращив глаза, свернув голову направо; еще один, наклонясь вперед, вцепился в гриву своей
лошади, и ее вели куда-то, а четверых солдат уже не было видно.
Несколько человек, должно быть — молодых, судя по легкости их прыжков, запутались среди
лошадей, бросаясь от одной к другой, а
лошади подскакивали к ним
боком, и солдаты, наклоняясь, смахивали людей с
ног на землю, точно для того чтоб
лошади прыгали через них.
Пара серых
лошадей бежала уже далеко, а за ними, по снегу, катился кучер; одна из рыжих, неестественно вытянув шею, шла на трех
ногах и хрипела, а вместо четвертой в снег упиралась толстая струя крови; другая
лошадь скакала вслед серым, — ездок обнимал ее за шею и кричал; когда она задела
боком за столб для афиш, ездок свалился с нее, а она, прижимаясь к столбу, скрипуче заржала.
Лошадь задрала морду, подняла хвост и бросилась
боком в кусты; он за ней на одной
ноге вприпрыжку, однако наконец-таки попал в седло; как исступленный, завертел нагайкой, затрубил в рог и поскакал.
Чертопханов закипел, зашипел, ударил
лошадь кулаком по голове между ушами, быстрее молнии соскочил наземь, осмотрел лапу у собаки, поплевал на рану, пихнул ее
ногою в
бок, чтобы она не пищала, уцепился за холку и вдел
ногу в стремя.
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на
лошадей, хлестали их концом повода и хлопали с
боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И бывали случаи, что «фалатор» падал с
лошади. А то
лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора»
ноги в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у
лошадей были нередко разбиты
ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
За стеною тюрьмы сухо хлопнуло что-то, — был слышен тонкий звон разбитого стекла. Солдат, упираясь
ногами в землю, тянул к себе
лошадь, другой, приложив ко рту кулак, что-то кричал по направлению тюрьмы и, крикнув, поворачивал туда голову
боком, подставляя ухо.
— Почему ж? — спросил Калинович, более занятый своей
лошадью, в которой видел желание идти в галоп, и не подозревая, что сам был тому причиной, потому что, желая сидеть крепче, немилосердно давил ей
бока ногами.
Всякий из них, продавая свою
лошадь, вскакивал на нее верхом и начинал лупить ее что есть силы кнутом и
ногами по
бокам, заставляя нестись благим матом, а сам при этом делал вид, что будто бы едва сдерживал коня; зубоскальство и ругань при этом сыпались неумолкаемо.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и били казаков из пистолетов и рубили их шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей испуганной
лошади. Под Игнатовым упала
лошадь, придавив ему
ногу. Двое горцев, выхватив шашки, не слезая, полосовали его по голове и рукам. Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину, другой в
бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с
лошади.
Они не могли рассмотреть всех
лошадей на ходу. Хозяин закричал Нестера; и старик, торопливо постукивая каблуками
бока пегого, рысцой выбежал вперед. Пегий ковылял, припадая на одну
ногу, но бежал так, что, видно было, он ни в каком случае не стал бы роптать, даже ежели бы ему велели бежать так, насколько хватит силы, на край света. Он даже готов был бежать навскачь и даже покушался на это с правой
ноги.
Сани стояли
боком, почти лежали,
лошадь по пузо уходила в сугроб раскоряченными
ногами и изредка тянула морду вниз, чтобы лизнуть мягкого пушистого снега, а Янсон полулежал в неудобной позе на санях и как будто дремал.
Подъезжая к своему дому, за родником на горе, мы встретили верхового парня, который, завидев нас, чрезвычайно обрадовался, заболтал
ногами по
бокам лошади, на которой ехал, и, сняв издали шапку, подскакал к нам с сияющим лицом и начал рапортовать тетушке, какое мы причинили дома всем беспокойство.
Он
боком сидит на белом мерине, мотая спущенными вниз
ногами и ерзая при каждом шаге
лошади взад и вперед на ее хребте.
Хомяк сидел, свесив
ноги,
боком к
лошадям и смотрел неизменно перед собою неподвижным взглядом.
Подъехала телега. В ней сидело двое: баба правила, дергая локтями и вытянув прямо перед собою
ноги, как умеют сидеть только деревенские женщины, а старик, немного хмельной, дремал позади. Он проснулся, когда испугавшаяся нас
лошадь стала храпеть, артачиться и
боком лезть в болото. Мы стали расспрашивать старика про дорогу на Бурцево. Но он тянул и мямлил...
Двое из них перехватили дорогу в поле; двое других подскакали так близко, что чуть не раздавили мне
ног, стиснув с обеих сторон Танкреда
боками своих
лошадей, и оба уже держали его за поводья.
У калитки стояли легкие сани, узкие и высокие спереди, но широкие и низкие к заднему концу. Запряженные в них две
лошади порывисто мотали головами, косились назад и озабоченно двигали острыми ушами: должно быть, и они чувствовали необычайное настроение этой ночи. Файбиш сел впереди,
боком, свесив наружу
ноги; а Цирельман поместился сзади в неудобной позе, держась широко расставленными руками за поручни.
То же движение поталкивало меня и сани; тот же Игнашка сидел
боком и похлопывал
ногами; та же пристяжная, вытянув шею и невысоко поднимая
ноги, рысью бежала по глубокому снегу, кисточка подпрыгивала на шлее и хлесталась о брюхо
лошади.
— Погоня! — вихрем пронеслось в моем мозгу и я конвульсивно сжала
ногами бока Шалого. Но погоня настигала… Вот она ближе… ближе… вот уже ясно слышится храп передовой
лошади. Я зажмуриваю глаза. «Сейчас смерть… — реет в моей голове быстрая мысль… — Стоило Магоме спасать меня, для того чтобы судьба снова толкнула меня в холодные объятия смерти!»
У спуска к переправе сбились брошенные повозки, люди,
лошади. По высокому берегу промчался мимо артиллерийский поручик. Его лицо было красно, губы бессмысленно бормотали что-то, глаза горели сумасшедшим огнем. В безумной скачке он мчался куда-то вдоль речки, навстречу лопавшимся шрапнелям, и его
ноги бешено рвали шпорами
бока лошади.
Лошадь буланая и маленькая, с красивой шеей и с коротким хвостом, шла не прямо, а как-то
боком и выделывала
ногами маленькие, плясовые движения, как будто ее били хлыстом по
ногам.
— Одна из пристяжных от моего бича лягнула
ногой через постромку и пошла чесать. Сани немного на
бок, мамаша струсила, вздумала выпрыгнуть, как русалка Леста, и прямо в снежный сугроб, почти под
ноги лошади. С нами только тринадцатилетний мальчик. Я не потеряла головы, остановила mes fiers coursiers, ввела буянку в постромочную дисциплину, усадила мать и, как видите, предстою перед вами.
Все взглянули по этому направлению и увидели статного юношу, которого несла по двору бешеная
лошадь. Он сидел прямо и, казалось, спокойно, натянув на руки повод того, как струны, и крепко обхватив
бока сильного животного
ногами. Несмотря на это,
лошадь, закусив удила, то расстилалась под ним на бегу, то вдруг останавливалась или сворачивала в сторону, или вихрем взвивалась на дыбы, стараясь сбросить с себя всадника.
Все взглянули по этому направлению и увидели статного юношу, которого несла по двору бешеная
лошадь. Он сидел прямо и, казалось, спокойно, натянув на руки удила туго, как струны, и крепко обхватив
бока сильного животного
ногами. Несмотря на это,
лошадь закусила удила, то расстилалась под ним на бегу, то вдруг останавливалась, или сворачивала в сторону, или вихрем взвивалась на дыбы, стараясь сбросить с себя всадника.
Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая
нога его судорожно стала бить шпорой
бок лошади, и как приученная
лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места.
Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в
ногах, в
боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и
лошадей, и главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время.