Неточные совпадения
«Законное дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на
имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это
нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин,
имя и фамилия) руку приложила».
Наконец наступила новая эра, которую я не считаю
нужным назвать здесь по
имени, но которую всякий из нас назовет в своем сердце.
Но ежели бы кто, видя, как извозчик истязует лошадь, почел бы за
нужное, рядом фактов, взятых из древности или и в истории развития современных государств, доказать вред такого обычая, то сие не токмо не возбраняется, но именно и составляет тот высший вид пенкоснимательства, который в современной литературе известен под
именем"науки".
А так как проводили лошадей большею частию взводные унтер-офицеры и вообще люди полированные, то, поравнявшись с лошадью против начальника дивизии, каждый считал
нужным отчетливо произнести
имя лошади, прибавляя: «ваше превосходительство».
Он был жулик. Это слово определяло его профессию, а с годами даже стало чем-то вроде официального «звания». Его
имя было Прошка. Но так как на Выселках, где он жил, существовали и другие Прошки, то иногда выходили недоразумения; поэтому обыватели считали
нужным, для большей точности, прибавлять к собственному
имени эпитет «жулик».
Но мысли его приняли другой оборот, когда на следующее утро, за завтраком, явились к нему двое господ, весьма похожих на мосье Лебёфа, только помоложе (все французские пехотные офицеры на одно лицо), и, объявив свои
имена (одного звали m-r Lecoq, другого m-r Pinochet — оба служили лейтенантами «au 83-me de ligne»), отрекомендовали себя Борису Андреичу в качестве секундантов «de notre ami, m-r Lebo euf», [«Нашего друга, господина Лебёфа» (фр.).] присланных им для принятия
нужных мер, так как их приятель, мосье Лебёф, никаких извинений не допустит.
— Прекрасно, — сказал князь, — вы едете в Кокин, попросите Ивана Семеныча моим
именем сообщить вам об его племяннике все подробности, какие вы найдете
нужными, и все это передайте мне, а там увидим.
— Господа! — возвысил он голос, — после того, что сказано здесь самим Шишкиным, я не считаю
нужным отвечать на обвинение господина Устинова: пускай он сам назовет его достойным
именем.
При ней сперва была свита до шестидесяти человек; посчастливилось мне оную уговорить, что она за
нужное нашла свою свиту распустить; а теперь захвачена она, камермедхен ее, два дворянина польских и несколько слуг, которых
имена при сем прилагаю.
Нужно умирать. Не смерть страшна мне: жизнь холодная и тусклая, полная бесплодных угрызений, — бог с нею! Я об ней не жалею. Но так умирать!.. За что ты боролся, во
имя чего умер? Чего ты достиг своею смертью? Ты только жертва, жертва бессмысленная, никому не
нужная… И напрасно все твое существо протестует против обидной ненужности этой жертвы: так и должно было быть…
Боюсь приводить здесь точные мотивы этой коллизии между любимым и уважаемым наставником и представительством курсов. Но Костомаров, как своеобычный"хохол", не считал
нужным уделать что-то, как они требовали, и когда раздалось шиканье по его адресу, он, очень взволнованный, бросил им фразу, смысл которой был такой: что если молодежь будет так вести себя, то она превратится, пожалуй, в"Расплюевых". Слова эти были подхвачены.
Имя"Расплюевы"я слышал; но всю фразу я тогда не успел отчетливо схватить.
Он припомнил свое посещение этой тюрьмы, известное в Москве под
именем Колымажного двора. Припомнил чистенькую, веселенькую квартирку смотрителя. Ему отперла миловидно одетая девушка лет восемнадцати и провела его в гостиную, куда вышел ее отец смотритель — добродушный старик, с открытым, честным лицом. Антон Михайлович представился и изложил свою просьбу о
нужной ему справке.
— Дам их, когда сочту
нужным! Уважаю твоего государя наравне с другими венценосцами, но не подчиняюсь его власти. Я гражданин Венеции и здесь под сильною защитой русского государя, Иоанна,
именем Третьего.
Официально заниматься адвокатурой ему было запрещено давно, но он не унывал, а вел себе дела под сурдинку, прикрываясь
именем то того, то другого частного и даже присяжного поверенного, для которых он был
нужным человеком, изображая из себя живую, ходячую книгу законов и кассационных решений.
— Нет, я не Савин, а граф де Тулуз Лотрек, но по ошибке русского консула в Константинополе арестован и препровожден сюда под этим не принадлежащим мне
именем, почему считаю
нужным заявить об этом вашему превосходительству, прося рассмотреть идущие со мной документы, а по рассмотрении их меня освободить.