Неточные совпадения
Посмотрит, бывало, Антошка на этот заколдованный грош, помнет его, щелкнет языком — и полезет
спать на полати, с тем, чтоб завтра чуть свет опять пустить тот грош в
оборот, да чтобы не зевать, а то, чего боже сохрани, и последний грош прахом пойдет.
Я воображаю себе физиономию Петра Иваныча, когда он увидел, что дело принимает такой
оборот. Его личный враг, его заведомый оскорбитель стоит перед ним — а оказывается, что Петр Иваныч не только не может достать его, но что этот же враг ему же указывает, в кого в настоящую минуту
палить следует. Разве не трагическое это положение!
Иванко, упираясь ногами, тянет руль на себя. Паром делает
оборот, но вдруг рулевое весло взмахивает в воздухе, и Иванко
падает на дно. Судно «рыскнуло», но через секунду Иванко, со страхом глядя на отца, сидит на месте.
— Лицо это было написано прямо, безо всякого искусственного наклонения или
оборота, свет
падал сверху, платье было набросано грубо, темно и безотчетливо, — казалось, вся мысль художника сосредоточилась в глазах и улыбке…
— А это, — говорит, — ваше благородие, «снасть». Как ваше благородие скомандуете ружья зарядить на берегу, так сейчас добавьте им команду: «налево кругом», и чтобы фаршированным маршем на кладку, а мне впереди; а как жиды за мною взойдут, так — «
оборот лицом к реке», а сами сядьте в лодку, посередь реки к нам визавидом станьте и дайте команду: «пли». Они выстрелят и ни за что не
упадут.
Наконец сновидения сделались его жизнию, и с этого времени вся жизнь его приняла странный
оборот: он, можно сказать,
спал наяву и бодрствовал во сне. Если бы его кто-нибудь видел сидящим безмолвно перед пустым столом или шедшим по улице, то, верно бы, принял его за лунатика или разрушенного крепкими напитками; взгляд его был вовсе без всякого значения, природная рассеянность, наконец, развилась и властительно изгоняла на лице его все чувства, все движения. Он оживлялся только при наступлении ночи.
Положение было рискованное: жених каждую минуту мог
упасть в обморок, и тогда бог весть какой все могло принять
оборот. Этого опасалась даже сама невеста, скрывавшая, впрочем, мастерски свое беспокойство. Но как часто бывает, что в больших горестях человеку дает силу новый удар, так случилось и здесь: когда священник, глядя в глаза Висленеву, спросил его: «имаши ли благое произволение поять себе сию Елену в жену?» Иосаф Платонович выпрямился от острой боли в сердце и дал робким шепотом утвердительный ответ.
Стягин морщился, и его этот
оборот разговора коробил. Не то что он трусил, а ему противна была мысль о дрязгах; он не желал, ни под каким видом,
попадать в историю здесь, в Москве, где никто, даже Лебедянцев, не знал доподлинно его прошедшего с этою женщиной, принимал в нем участие по товарищескому чувству, но в глубине души, быть может, осуждал его.