Неточные совпадения
— Что ж нам думать? Александр Николаевич
Император нас обдумал, он нас и обдумает во всех делах. Ему видней. Хлебушка не принесть ли еще? Парнишке еще дать? —
обратился он
к Дарье Александровне, указывая на Гришу, который доедал корку.
Отец мой строго взглянул на меня и замял разговор. Граф геройски поправил дело, он сказал,
обращаясь к моему отцу, что «ему нравятся такие патриотические чувства». Отцу моему они не понравились, и он мне задал после его отъезда страшную гонку. «Вот что значит говорить очертя голову обо всем, чего ты не понимаешь и не можешь понять; граф из верности своему королю служил нашему
императору». Действительно, я этого не понимал.
— L'empereur? [
Император? (франц.)] —
обратился Чернышев
к флигель-адъютанту, вопросительно указывая глазами на дверь кабинета.
— Присягая покойному государю, — отвечал Гагарин, — мы присягали вместе и тому наследнику, который назначен будет. Теперь мы не имеем ввиду никакого акта, которым он назначал себе наследника: следовательно, долг наш —
обратиться к коренному закону 1797 года, а по этому закону, при беспотомственной кончине
императора, престол переходит
к старшему после него брату.
— Я вхожу сюда, — сказал Павел Петрович окружавшим его лицам, — не так, как входил со мною в Брюнне
император Иосиф в монастырь этих почтенных господ. Первое слово
императора было; «Эту комнату взять для больных, эту — для госпитальной провизии». Потом он приказал привести
к нему настоятеля монастыря, и когда тот явился,
обратился к нему с вопросом: «Когда же вы удалитесь отсюда?» Я же, — заключил государь, — поступаю совершенно иначе, хотя я еретик, а Иосиф был римско-католический
император.
Сестренцевич, с согласия
императора, удалил с кафедры епископа Дембовского, который с жалобой на начальнический произвол митрополита,
обратился, по внушению иезуитов,
к покровительству папского нунция Лоренцо Литта, брату графа Джулио.
В начале Елизавета не решалась отважиться на такой шаг, но позднее, спустя одиннадцать лет, во время младенчества
императора Иоанна Антоновича, она согласилась на его план. По его совету царевна
обратилась к содействию французского посланника маркиза де ла Шетарди, который и передал Лестоку до 130 000 дукатов для этого дела.
Начиная готовиться
к войне, Фридрих-Вильгельм
обратился за помощью
к другу своему
императору Александру, и когда тот, отвечая ему, «что не только союзник пребудет верен своему союзнику, но и друг явится в числе многочисленной и отличной армии на помощь своему другу», король объявил Наполеону войну.
— Удивительно, что все сделанное Тоттом, достается мне в руки, — заметила она,
обращаясь к австрийскому
императору. — Он изготовил 200 орудий в Константинополе — они все принадлежат мне. Он украшал этот дворец цветами — они мои. Странная судьба!
Успех французского революционного оружия обеспокоил всех европейских государей.
Император Павел послал в Австрию вспомогательный корпус под начальством генерала Розенберга, но Англия и Австрия
обратились к русскому
императору с просьбою — вверить начальство над союзными войсками Суворову, имя которого гремело в Европе. Его победы над турками и поляками — измаильский штурм, покорение Варшавы — были еще в свежей памяти народов.
Эрнста Бирона она боялась как огня. Он действительно
обращался с родителями
императора свысока.
К тому же они были явно обижены. Регент оставался в Летнем дворце. Ему, обладателю четырех миллионов дохода, назначено было 500 тысяч пенсии, а родителям
императора только 200 тысяч.
Даже венский двор как будто спохватился и счел нужным
обратиться к нему с любезностью.
Император Франц прислал ему большой крест Марии-Терезии, говоря в рескрипте: «Я буду всегда вспоминать с чувством признательности о важных услугах мне и моему дому вами оказанных». Кроме того, Франц II оставил Суворову на всю жизнь звание австрийского фельдмаршала с 12 000 гульденов жалованья.
Проехав несколько шагов молча, Наполеон
обратился к Бертье и сказал, что он хочет испытать действие, которое произведет sur cet enfant du Don [на это дитя Дона] известие о том, что человек, с которым говорит этот enfant du Don, есть сам
император, тот самый
император, который написал на пирамидах бессмертно-победоносное имя.
— Schon fleissig! [Уж за работой!] — сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. — Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Да здравствуют Австрийцы! Да здравствуют Русские! Ура
император Александр!] —
обратился он
к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем-хозяином.
— Что́ ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? — поспешно
обратился император Александр
к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на
императора Франца.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов
обратился с обыкновенною французскою учтивостью
к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтоб увидать
императора, он приехал в Тильзит.
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза
императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и,
обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека — jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
В середине разговора, который начинал занимать Наполеона, глаза Бертье
обратились на генерала с свитой, который на потной лошади скакал
к кургану. Это был Бельяр. Он, слезши с лошади, быстрыми шагами подошел
к императору и смело, громким голосом стал доказывать необходимость подкреплений. Он клялся честью, что русские погибли, ежели
император даст еще дивизию.
— Что́ ж вы? — закричал ему Ростов, восторженно-озлобленными глазами глядя на него. — Разве вы не слышите: здоровье государя
императора! — Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своею доброю улыбкой
обратился к Ростову.
— Просит подкрепления? — с гневным жестом проговорил Наполеон. Адъютант утвердительно наклонил голову и стал докладывать; но
император отвернулся от него, сделал два шага, остановился, вернулся назад и подозвал Бертье. — Надо дать резервы, — сказал он, слегка разводя руками. — Кого послать туда, как вы думаете? —
обратился он
к Бертье,
к этому oison que j’ai fait aigle, [гусенку, которого я сделал орлом,] как он впоследствии называл его.
— Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, с тою же насмешливою, уверенною улыбкой продолжал Наполеон. — Чего я не могу понять, — сказал он, — это того, что
император Александр приблизил
к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? — с вопросом
обратился он
к Балашеву, и очевидно это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
— Sire, — отвечал Балашев, — l’Empereur mon maître ne désire point la guerre, et comme Votre Majesté le voit, [Государь
император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть,] — говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majesté, [ваше величество,] с неизбежною аффектацией учащения титула,
обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новости.
В конце речи Балашева, Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал
императору шляпу и перчатки, другой подал носовой платок. Наполеон, не глядя на них,
обратился к Балашеву...
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая,
обратился к одному из начальников...
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что́ было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов
обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с
императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.