Неточные совпадения
Помощник градоначальника, сославшись с стряпчим и неустрашимым штаб-офицером, стал убеждать глуповцев удаляться немкиной и Клемантинкиной злоехидной прелести и
обратиться к своим занятиям.
Помощник градоначальника, видя, что недоимки накопляются, пьянство развивается, правда в судах упраздняется, а резолюции не утверждаются,
обратился к содействию штаб-офицера.
Пухлый
офицер взял карту вин и
обратился к молоденькому
офицеру.
Тут подъехал таможенный
офицер верхом; Абелло
обратился к нему — и тот не пустил.
— Мисси, venez donc à notre table. Ou vous apportera votre thé… [идите
к нашему столу. Вам сюда подадут чай…] И вы… —
обратилась она
к офицеру, говорившему с Мисси, очевидно забыв его имя, — пожалуйте сюда. Чаю, князь, прикажете?
Мисси сердито нахмурилась, пожала плечами и
обратилась к элегантному
офицеру, который подхватил у нее из рук порожнюю чашку и, цепляя саблей за кресла, мужественно перенес ее на другой стол.
Нехлюдов подождал, пока солдат установил самовар (
офицер проводил его маленькими злыми глазами, как бы прицеливаясь, куда бы ударить его). Когда же самовар был поставлен,
офицер заварил чай. Потом достал из погребца четвероугольный графинчик с коньяком и бисквиты Альберт. Уставив всё это на скатерть, он опять
обратился к Нехлюдову.
— Коли в женскую, так сюда пожалуйте, — сказал смотритель, очевидно решив по внешности Нехлюдова, что он стоит внимания. — Сидоров, —
обратился он
к усатому унтер-офицеру с медалями, — проводи вот их в женскую.
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями,
офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно
обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского отношения
к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Князь выслушал, казалось, в удивлении, что
к нему
обратились, сообразил, хотя, может быть, и не совсем понял, не ответил, но, видя, что она и все смеются, вдруг раздвинул рот и начал смеяться и сам. Смех кругом усилился;
офицер, должно быть, человек смешливый, просто прыснул со смеху. Аглая вдруг гневно прошептала про себя...
Опомнившись и совершенно догадавшись, с кем имеет дело,
офицер вежливо (закрывая, впрочем, лицо платком)
обратился к князю, уже вставшему со стула.
Приятель Евгения Павловича сделал один вопрос, но князь, кажется, на него не ответил или до того странно промямлил что-то про себя, что
офицер посмотрел на него очень пристально, взглянул потом на Евгения Павловича, тотчас понял, для чего тот выдумал это знакомство, чуть-чуть усмехнулся и
обратился опять
к Аглае.
— Завтрашний день-с, — начал он,
обращаясь к Павлу и стараясь придать как можно более строгости своему голосу, — извольте со мной ехать
к Александре Григорьевне… Она мне все говорит: «Сколько, говорит, раз сын ваш бывает в деревне и ни разу у меня не был!» У нее сын ее теперь приехал,
офицер уж!..
К исправнику тоже все дети его приехали; там пропасть теперь молодежи.
Затем тотчас же
обратилась к матери и продолжала: — А мы, маменька, мимо усадьбы Иудушки Головлева проезжали —
к нему маленькие Головлята приехали. Один черненький, другой беленький — преуморительные! Стоят около дороги да посвистывают — скука у них, должно быть, адская! Черненький-то уж
офицер, а беленький — штафирка отчаянный! Я, маменька, в офицера-то апельсинной коркой бросила!
В понятых была Марья Корсунова. Она стояла рядом с матерью, но не смотрела на нее, и, когда
офицер обращался к ней с каким-нибудь вопросом, она, торопливо и низко кланяясь ему, однообразно отвечала...
Ромашов кое-что сделал для Хлебникова, чтобы доставить ему маленький заработок. В роте заметили это необычайное покровительство
офицера солдату. Часто Ромашов замечал, что в его присутствии унтер-офицеры
обращались к Хлебникову с преувеличенной насмешливой вежливостью и говорили с ним нарочно слащавыми голосами. Кажется, об этом знал капитан Слива. По крайней мере он иногда ворчал,
обращаясь в пространство...
— Как здоровье вашей супруги? — спрашивает ее превосходительство,
обращаясь к инженерному
офицеру, с очевидным желанием замять разговор, принимающий слишком интимный характер.
— Усердный офицер-с! — отвечает командир угрюмо. Но
обращаюсь к рассказу.
— Может быть, — подхватил со вздохом хозяин. — Во всяком случае, господа, я полагаю, что и мне, и вам, Федор Иваныч, —
обратился он
к жандармскому штаб-офицеру, — и вашему превосходительству, конечно, и вам, наконец, Рафаил Никитич, — говорил он, относясь
к губернскому предводителю и губернскому почтмейстеру, — всем нам донести по своим начальствам, как мы были приняты, и просить защиты, потому что он теперь говорит, а потом будет и действовать, тогда служить будет невозможно!
— Ребята! надо сходить назад — взять
офицера, что ранен там в канаве, — сказал он не слишком громко и повелительно, чувствуя, как неприятно будет солдатам исполнять это приказанье, — и действительно, так как он ни
к кому именно не
обращался, никто не вышел, чтобы исполнить его.
— Что за честь, когда нечего есть! — презрительно смеясь, сказал комисионер,
обращаясь к обозному
офицеру, который тоже засмеялся при этом. — Заведи-ка из «Лучии»: мы послушаем, — сказал он, указывая на коробочку с музыкой: — я люблю ее…
Володя был поражен величием обозного
офицера, его небрежною манерой и уважением, с которым
обращался к нему брат.
— Да как же не дать, — сказал вдруг
офицер, бранившийся на крыльце с смотрителем и в это время подошедший
к разговаривающим и
обращаясь отчасти и
к штабным, сидевшим подле, как
к более достойным слушателям.
К нему-то и
обратился проезжий
офицер.
— Не прикажете ли, сударыня, я вам отыщу вашу карету? —
обратился к Марье Николаевне молодой
офицер с трепетом худо сдержанного бешенства в голосе.
Но пока г-н Клюбер рассчитывался с кельнером, которому он, в виде штрафа, не дал на водку ни одного крейцера, Санин быстрыми шагами подошел
к столу, за которым сидели
офицеры, и,
обратившись к оскорбителю Джеммы (он в это мгновенье давал своим товарищам поочередно нюхать ее розу), — произнес отчетливо, по-французски...
Марфин слушал капитана с нахмуренным лицом. Он вообще
офицеров последнего времени недолюбливал, считая их шагистиками и больше ничего, а то, что говорил Аггей Никитич, на первых порах показалось Егору Егорычу пошлым, а потому вряд ли даже не с целью прервать его разглагольствование он
обратился к барышням...
Тот ему объяснил, что если бы
офицер не
обратился к нему, то теперь бы уж умер от тоски, но что этот выстрел, которым панночка прицеливалась было в его портрет, магнетизер направил в нее самое, и все это он мог сделать, потому что был масон.
Тогда Тулузов
обратился к жандармскому штаб-офицеру.
Офицер обратился к Бутлеру...
Им больше ничего нельзя делать, как только распоряжаться, и они распоряжаются, посылают своих посланных, как
офицер жандарма, для того чтобы мешать людям, и так как люди, которым они мешают,
обращаются к ним же с просьбами, чтобы они не мешали им, то им кажется, что они необходимо нужны.
— За что мы деремся?.. — перервал
офицер. — Да так, мне надоела физиономия вашего приятеля. Отмеривай пять шагов, — продолжал он,
обращаясь к кавалеристу, — Не угодно ли и вам потрудиться?
— То есть, — подхватил начальник отряда, — и ваша ученость хочет выпить стаканчик? Милости просим! Ну, что? — продолжал он,
обращаясь к подходящему
офицеру, — наши пленные ушли?
— Вот господин
офицер, который отыскивал вашу квартиру, — сказал немец,
обращаясь к своему постояльцу. — Он не знал, что вы переехали жить в мой дом.
— А, это ты, Зарядьев? — отвечал Зарецкой. — Пожалуй, как не закусить! Да ты что тут хозяйничаешь? Помилуй, Ленской! — продолжал он,
обращаясь к артиллерийскому
офицеру, — за что он меня твоим добром потчевает?
Эй, Демин! — продолжал он,
обращаясь к видному унтер-офицеру, — забеги вперед и приостанови первый взвод.
В продолжение всего этого разговора генерал с золотым аксельбантом не спускал бинокля с ложи бабочке подобной дамы, и, когда Янсутский ушел от нее, он
обратился к стоявшему около него молодому
офицеру в адъютантской форме...
Генерал занял место за столом знакомых ему
офицеров, поклонился всем вставшим при его приходе и громко сказал: «Садитесь, господа!» — что относилось
к нижним чинам. Мы молча кончили обед; Иван Платоныч приказал подать красного румынского вина и после второй бутылки, когда лицо у него повеселело и щеки и нос приняли яркий оттенок,
обратился ко мне...
Федор Федорович понравился своим новым товарищам. Они его полюбили за добродушие, скромность, сердечную теплоту и природную наклонность ко «всему прекрасному» — словом, за всё то, что в другом
офицере нашли бы, может быть, неуместным. Кистера прозвали красной девушкой и
обращались с ним нежно и кротко. Один Авдей Иванович поглядывал на него косо. Однажды, после ученья, Лучков подошел
к нему, слегка сжимая губы и расширяя ноздри.
Подумал я, подумал, и вот как-то раз освободилась одна лакейская вакансия, пошел я
к хозяину и попросился. Тот сначала было глазами захлопал. «Помилуйте, вы — бывший
офицер, вам ведь „ты“ будут говорить: да, знаете, и мне будет неловко с вами
обращаться, как с официантом, а делать разницу — вы сами понимаете — неудобно». Но я его успокоил тем, что открыл ему часть моей жизни — не самые, конечно, темные места, но все-таки рассказал кое-какие приключения. Согласился. Умный был мужик.
Вы только подумайте, вы подумайте, вы вспомните, что вы мне говорили! —
обратился он
к офицеру.
Я думал, что он съест Балясникова; но он
обратился ко мне и сказал: „Вели сейчас выдать триста рублей этому
офицеру, вели послать записку
к Штофрегену [Штофреген Конрад Конрадович (1767–1841) — доктор медицины, лейб-медик Александра I.] (придворный лейб-медик), чтоб он сегодня же осмотрел его рану и донес мне немедленно, в каком находится она положении.
— Нет уже стукальщика, — сказал его благородие,
обращаясь к конвойному
офицеру. — Свезли нынче в дом сумасшедших.
Кокошкин
обратился к инвалидному
офицеру...
Когда блеснул свет из окна, он показался так далек и недоступен, что
офицеру захотелось побежать
к нему. Впервые он нашел изъян в своей храбрости и мелькнуло что-то вроде легкого чувства уважения
к отцу, который так свободно и легко
обращался с темнотой. Но и страх и уважение исчезли, как только попал он в освещенные керосином комнаты, и было только досадно на отца, который не слушается голоса благоразумия и из старческого упрямства отказывается от казаков.
Офицер,
к которому она
обращалась, хотел было ей ответить тоже погромче, но так как они были только двое из громких, то спасовал.
И только что было Иван Ильич хотел снова
обратиться к новобрачной, пытаясь в этот раз донять ее каким-то каламбуром, как вдруг
к ней подскочил высокий
офицер и с размаху стал на одно колено. Она тотчас же вскочила с дивана и упорхнула с ним, чтоб встать в ряды кадрили.
Офицер даже не извинился, а она даже не взглянула, уходя, на генерала, даже как будто рада была, что избавилась.
На этот раз Иван Ильич не выдержал. Он прервал речь и
обратился к нарушителю порядка и обидчику. Это был один еще очень молодой учащийся, сильно наклюкавшийся и возбуждавший огромные подозрения. Он уже давно орал и даже разбил стакан и две тарелки, утверждая, что на свадьбе как будто бы так и следует. В ту минуту, когда Иван Ильич оборотился
к нему,
офицер строго начал распекать крикуна.
Кто-то из
офицеров обратился к португальцу с просьбой передать хозяйке, что все просят ее спеть какую-нибудь народную негритянскую песню.
И,
обращаясь к старшему
офицеру, прибавил...