Как он тревожился, когда, за небрежное объяснение, взгляд ее становился сух, суров, брови сжимались и по лицу разливалась тень безмолвного, но глубокого неудовольствия. И ему надо было положить двои, трои сутки тончайшей игры ума, даже лукавства, огня и все свое уменье
обходиться с женщинами, чтоб вызвать, и то с трудом, мало-помалу, из сердца Ольги зарю ясности на лицо, кротость примирения во взгляд и в улыбку.
Неточные совпадения
Они возобновили разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях
женщин. Левин был согласен
с мнением Дарьи Александровны, что девушка, не вышедшая замуж, найдет себе дело женское в семье. Он подтверждал это тем, что ни одна семья не может
обойтись без помощницы, что в каждой, бедной и богатой семье есть и должны быть няньки, наемные или родные.
Дарья Васильевна
с первого взгляда мне не очень понравилась, да и заметил я, что она
с Александрой Ивановной недружелюбно
обходилась; но впоследствии я убедился, что она была тоже добрая, хотя и смешная
женщина.
Конечно, дело
обходилось не без падений, и если оно постигало павшую
с человеком, равным ей по своему воспитанию и по своему положению в свете, то принимаемы были в расчет смягчающие обстоятельства; но горе было той, которая снизошла своей любовью до мужчины, стоявшего ниже ее по своему рангу, до какого-нибудь приказного или семинариста, тем паче до своего управляющего или какого-нибудь лакея, — хотя и это, опять повторяю, случалось нередко, но такая
женщина безусловно была не принимаема ни в один так называемый порядочный дом.
На заре шестеро молодцов, рыбаков по промыслу, выросших на Каме и привыкших
обходиться с нею во всяких ее видах, каждый
с шестом или багром, привязав за спины нетяжелую поклажу, перекрестясь на церковный крест, взяли под руки обеих
женщин, обутых в мужские сапоги, дали шест Федору, поручив ему тащить чуман, то есть широкий лубок, загнутый спереди кверху и привязанный на веревке, взятый на тот случай, что неравно барыня устанет, — и отправились в путь, пустив вперед самого расторопного из своих товарищей для ощупывания дороги.
Кистер пронзительно поглядел на своего приятеля. Он подумал (чистая душа!), что Маша дурно
с ним
обошлась; пожалуй, помучила его, как одни
женщины умеют мучить…
Консул, быть может, видал ее где-нибудь в Лондоне и, вероятно, вопросом своим хотел навести ее на этот предмет, но ловкая
женщина искусно повела речь о другом, и разговор ее
с сэром Джоном перешел к посторонним предметам. За обедом, к которому были приглашены Доманский, Чарномский и Христенек, как граф Орлов, так и английский консул
обходились с принцессой чрезвычайно почтительно. Грейг больше молчал. Принцесса была весела, разговорчива, любезна.
Ему было стыдно, что
с ним только что
обошлись, как
с мальчиком, стыдно за свою робость, а главное за то, что он осмелился взять порядочную замужнюю
женщину за талию, хотя ни по возрасту, ни по своим наружным качествам, ни по общественному положению он, как ему казалось, не имел на это никакого права.
Ей не по душе обман. И он не любит его, почему и не посягал на замужних
женщин, даже в таких случаях, когда все
обошлось бы в наилучшем виде:
с женами подчиненных или мужей, что сами рады бы… Таких, по нынешним временам, везде много развелось.
Как будто забыла, что ей всего двадцать семь лет, что считают ее хорошенькой, целуют ручки, всячески отличают ее,
обходятся с нею совсем не так, как
с женщинами ее круга.
Сперва у него появилась мысль, что, быть может завтра все
обойдется иначе, что Ирена просто испугалась непривычных для нее ласк, но он принужден бы. покинуть эту надежду, вспомнив все мелкие подробно стиизменившегося ее обращения
с ним. Он вспомнил выражение ее глаз и понял, что он пробудил в этом ребенке —
женщину с сильным характером, что в Рене проснулась ее мать.