Неточные совпадения
Последний раз я видел Мишу Хлудова в 1885 году на собачьей выставке в Манеже.
Огромная толпа окружила большую железную клетку. В клетке на табурете в поддевке и
цилиндре сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног его сидела тигрица, била хвостом по железным прутьям, а голову положила на колени Хлудову. Это была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней Азии, но уже прирученная им, как собачонка.
Мир разделялся на две неравные части: одна — меньшая — офицерство, которое окружает честь, сила, власть, волшебное достоинство мундира и вместе с мундиром почему-то и патентованная храбрость, и физическая сила, и высокомерная гордость; другая —
огромная и безличная — штатские, иначе шпаки, штафирки и рябчики; их презирали; считалось молодечеством изругать или побить ни с того ни с чего штатского человека, потушить об его нос зажженную папироску, надвинуть ему на уши
цилиндр; о таких подвигах еще в училище рассказывали друг другу с восторгом желторотые юнкера.
Рядом с ним такой же старый, министерского вида, с серебряными
огромными баками, выездной лакей в
цилиндре с золотым галуном, а над крышей кареты высились две шляпы, тоже с галуном, над серьезными лицами двух
огромных гайдуков, начисто выбритых.
С площадки толстяк скакнул в кабину, забросился сетками и ухнул вниз, а по
огромной, изгрызенной лестнице побежали в таком порядке: первым — черный
цилиндр толстяка, за ним — белый исходящий петух, за петухом — канделябр, пролетевший в вершке над острой белой головкой, затем Коротков, шестнадцатилетний с револьвером в руке и еще какие-то люди, топочущие подкованными сапогами. Лестница застонала бронзовым звоном, и тревожно захлопали двери на площадках.
В
огромные двери на улицу Коротков, обогнав
цилиндр и канделябр, выскочил первым и, заглотав
огромную порцию раскаленного воздуха, полетел на улицу. Белый петушок провалился сквозь землю, оставив серный запах, черная крылатка соткалась из воздуха и поплелась рядом с Коротковым с криком тонким и протяжным...