Неточные совпадения
Я решился писать; но
одно воспоминание вызывало сотни других, все старое, полузабытое воскресало — отроческие мечты, юношеские надежды, удаль молодости, тюрьма и ссылка [Рассказ о «Тюрьме и ссылке» составляет
вторую часть записок. В нем всего меньше речь обо мне, он мне показался именно потому занимательнее для публики. (Прим. А. И. Герцена.)] — эти ранние несчастия, не оставившие никакой горечи на душе, пронесшиеся, как вешние грозы, освежая и укрепляя своими ударами молодую жизнь.
Я распечатал, по твоему приказанию,
одну только
вторую часть Унженской поэмы.
После словесности люди занимались на дворе приготовительными к стрельбе упражнениями. В то время как в
одной части люди целились в зеркало, а в другой стреляли дробинками в мишень, — в третьей наводили винтовки в цель на приборе Ливчака. Во
втором взводе подпрапорщик Лбов заливался на весь плац веселым звонким тенорком...
— Да как вам сказать! Первое дело, что я ведь был конэсер и больше к этой
части привык — для выбора, а не для отъездки, а ему нужно было только для
одного бешеного усмирительства, а
второе, что это с его стороны, как я полагаю, была
одна коварная хитрость.
Но так как, во-первых, люди не стоят на месте, а непрерывно движутся, всё более и более познавая истину и приближаясь к ней своею жизнью, и, во-вторых, все они по своему возрасту, воспитанию, породе расположены в постепенной градации от людей, наиболее способных понимать новые открывающиеся истины внутренним путем, до людей, наименее способных к этому, то люди, ближе других стоящие к тем, которые усвоили истину внутренним способом,
одни за другими сначала через длинные промежутки времени, а потом всё
чаще и
чаще переходят на сторону новой истины, и количество людей, признающих новую истину становится всё больше и больше, и истина становится всё понятнее и понятнее.
Чтобы успокоить себя до некоторой степени, я закончил
вторую часть романа и в этом виде снес рукопись в редакцию
одного «толстого» журнала.
И всегда она считается в
части с тем, кто в трынку выигрывает, А в час, или много в половине
второго ночи, уж ни
одного огня в квартире не видно. Так что и соседи, видя, как Ератидушка солидно ведет себя, не нарадуются на нее.
Во-первых, он научил жителей городка играть в винт; два года тому назад эта игра была здесь неизвестна, теперь же в винт играют от утра до поздней ночи все, даже женщины и подростки; во-вторых, он научил обывателей пить пиво, которое тоже здесь не было известно; ему же обыватели обязаны сведениями по
части разных сортов водок, так что с завязанными глазами они могут теперь отличить водку Кошелева от Смирнова номер двадцать
один.
Одно мог бы сделать художник: соединить в своем идеале лоб
одной красавицы, нос другой, рот и подбородок третьей; не спорим, что это иногда и делают художники; но сомнительно, во-первых, нужно ли это, во-вторых, в состоянии ли воображение соединить эти
части, когда они действительно принадлежат разным лицам.
Французские ученые сделались больше наблюдатели и материалисты, германские больше схоласты и формалисты;
одни больше занимаются естествоведением, прикладными
частями, и притом они славные математики;
вторые занимаются филологией, всеми неприлагаемыми отраслями науки, и притом они тонкие теологи.
Наше, сударь, доложу вам, мастерство такое, что и конца ему нет: крыши, да заборы, да стены красить — особ статья; а, например, полы под паркет выводить или там дверь и косяки под слоновую кость отделать, — это выходит
вторая статья; экипажная
часть тоже по себе, мебельное дело другого требует, а комнатная живопись настоящая опять другое, а названье у всех
одно: маляр, да и баста, а кто дело разберет, так маляр маляру рознь — кто до чего дошел.
Старший штурман, сухой и старенький человек, проплававший большую
часть своей жизни и видавший всякие виды,
один из тех штурманов старого времени, которые были аккуратны, как и пестуемые ими хронометры, пунктуальны и добросовестны, с которыми, как в старину говорили, капитану можно было спокойно спать, зная, что такой штурман не прозевает ни мелей, ни опасных мест, вблизи которых он чувствует себя беспокойным, — этот почтенный Степан Ильич торопливо допивает свой третий стакан, докуривает
вторую толстую папиросу и идет с секстаном наверх брать высоты солнца, чтобы определить долготу места.
Нина сказала правду, что
второе полугодие пронесется быстро, как сон… Недели незаметно мелькали
одна за другою… В институтском воздухе, кроме запаха подсолнечного масла и сушеных грибов, прибавилось еще еле уловимое дуновение начала весны. Форточки в дортуарах держались дольше открытыми, а во время уроков
чаще и
чаще спускались шторы в защиту от посещения солнышка. Снег таял и принимал серо-желтый цвет. Мы целые дни проводили у окон, еще наглухо закрытых двойными рамами.
Когда у него собирались, особенно во
вторую зиму, он всегда приглашал меня. У него я впервые увидал многих писателей с именами. Прежде других — А.Майкова, родственника его жены, жившего с ним на
одной лестнице. Его более
частыми гостями были: из сотрудников"Библиотеки" — Карнович, из тогдашних"Отечественных записок" — Дудышкин, из тургеневских приятелей — Анненков, с которым я познакомился еще раньше в
одной из тогдашних воскресных школ, где я преподавал. Она помещалась в казарме гальванической роты.
Сторож ненадолго останавливается, чтобы закурить трубку. Он приседает за спиной прохожего и сожигает несколько спичек. Свет первой спички, мелькнув, освещает на
одно мгновение кусок аллеи справа, белый памятник с ангелом и темный крест; свет
второй спички, сильно вспыхнувшей и потухшей от ветра, скользит, как молния, по левой стороне, и из потемок выделяется только угловая
часть какой-то решетки; третья спичка освещает и справа и слева белый памятник, темный крест и решетку вокруг детской могилки.
Одной из главных составных
частей того идеала была: «мужчина любящий» — эта-то
часть теперь, увы, отпадала, отпадала также и
вторая часть идеала — «мужчина уважаемый», и молодая женщина с ужасом всматривалась в будущее, которое ей рисовало мрачную картину жизни с человеком, который не любит ее и которого она не может уважать.
— Далеко нет! Из случаев бреда, которые я наблюдал, только два было типичных бреда —
один у штабс-капитана Z — который в бреду бил японцев,
одного больного, а другого маленького, которые постоянно являлись перед ним, а
второй — у
одного 19-ти летнего добровольца, которому казалось, что японцы ползут к нему под ноги и он давит их целыми массами. В общем же
чаще всего, как я уже говорил вам, наблюдается бред самообвинения. Бреда страха перед врагом я не наблюдал ни разу.